После нас - хоть потом

— А почему ты говоришь, что он меня пугнет? — мрачнея, спросил серый с подпалинками домовой, косясь на неструганые мохнатые доски настила. — Он кто вообще?..

— А ты глянь сходи, — посоветовал Анчутка. — Мне вот, например, одного взгляда хватило…

Серый хмыкнул и, скользнув в широкую щель между досками, исчез. Потом появился снова — очень испуганный.

— Ой… — только и смог вымолвить он. — С орденом… В рясе… Так вы что же… вместе, что ли?..

Ах, как хотелось Анчутке выложить все как есть, однако пора было прикусить язычок. Через государственную границу — по воде, аки посуху?.. На руках у Африкана?.. Нет, такого даже лыцкая диаспора не поймет…

— Да приблудился… — уклончиво молвил он. — Мне-то что за дело? Спит — и пускай себе спит… Какой-никакой, а жилец…

Оба домовых поймали себя на том, что смотрят на беженца, уважительно раззявив хлебальнички, и тут же возненавидели его за это окончательно.

— Ну и как там, в Лыцке? — недовольно посопев, спросил лопоухий.

Анчутка вздохнул.

— Плохо, — признался он. — Гоняют почем зря. Бывало, выберешь семью, поселишься… И только-только уют наладишь — глядь, а соседи уже в инквизицию стукнули — из зависти… Ну и приезжают эти… комсобогомольцы…

— Кто-кто? — попятившись, ужаснулся лопоухий.

— Коммунистический союз богобоязненной молодежи… — угрюмо расшифровал Анчутка. — Нагрянут бригадой, цитатники у них, пульверизаторы со святой водой… И давай изгонять!.. «Именем Пресвятой Революции, сгинь, — говорят, — вредное суеверие!..» В общем, хорошего мало…

— Ну, здесь, знаешь, тоже… — ревниво сказал серый. — В Лиге Колдунов вон законопроект выдвинули… О правах гражданства и призыве на действительную службу…

От изумления Анчутка едва не грянулся со стропила.

— Кого на службу?.. — ошалело переспросил он. — Домовых?!

— Да и домовых тоже… «Все на защиту демократии!» Нам-то еще так-сяк — в гражданскую оборону, а вот лешим хуже… Им ведь в погранвойска идти — межевыми. Водяных аж в начале мая забрили — Чумахлинку патрулируют…

— Ну, не все… — со знающим видом заметил лопоухий. — Донные пока уклоняются… Русло-то еще не тралили…

И Анчутке живо припомнился водяной Хлюпало, в бритом виде сильно похожий на бежавшего в Аргентину Бормана…

— Причем лучше под первый призыв угодить, — озабоченно добавил серый с подпалинками. — А то потом дедовщина всякая начнется…

Анчутка висел вниз головой и моргал.

— Н-не… — опасливо протянул он наконец. — Я тогда, пожалуй, тоже… уклонюсь…

— Ага!.. — Серый победно осклабился. — Уклонился один такой!.. А куда ж ты денешься? Загребут — и на комиссию!..

— А у меня правая ножка хромая! — нашелся Анчутка, — Пьяный поп кадилом огрел… при царском режиме…

Насчет хромоты он, понятно, приврал, но хромоту, в конце концов, можно было изобразить, тем более что и шрамик вот на коленочке остался… Домовые злорадно всхохотнули:

— Ты еще на плоскостопие сошлись!.. Ты кто? Гражданин? Гражданин! Ну так вперед и с песней! «Не плачь, кикимора!..»

— Да я ж еще не гражданин…

— Ну станешь!

Обмякший Анчутка свисал со стропила наподобие тряпочки. Замшевый лобик собран в гармошку. Домовые переглядывались с ухмылкой.

— А что вообще нужно… для гражданства?..

— У-у, бра-ат… — Тот, что покрупнее, с деланным сочувствием оглядел Анчутку и принялся сокрушенно качать головенкой и цокать язычком. — Ну, нам-то, местным, проще: подал заявление — и все… и гражданин… А вот для таких, как ты, для беженцев… Кикимору-мать триста раз проклянешь, пока гражданство выбьешь…

— А если не выбью? — в страхе спросил Анчутка.

— Ну и никаких тебе прав…

— Например!

— Н-ну… голосовать не будешь…

Анчутка опешил и надолго замолчал, соображая, в чем тут подвох.

— А оно мне надо? — искренне спросил он наконец. — Ну не буду я голосовать… Зато в армию не пойду!

Домовые разом оборвали смех. На личиках — растерянность и обида. Нет, такого цинизма они даже от лыцкого беженца не ожидали.

— Ах ты, морда дезертирская… — изумленно и угрожающе начал серый с подпалинками, но не договорил — задохнулся от возмущения. — Это что же? Мы, значит, межу охранять, демократию отстаивать, а ты, змей, закосить решил?.. В нетях решил сказаться?.. Да я тебя сейчас…

— Тише ты… — испуганно прошипел лопоухий, вцепившись товарищу обеими лапками во вздыбленную на загривке шерстку. — Не шуми!.. Этого разбудишь… внизу…

— Не замай!.. — огрызнулся тот, сжимая кулачки и делая шажок к Анчутке. — Набежало вас тут, обезьян дымчатых, из-за Чумахлы! Шагу уже ступить некуда!.. Тебя кто сюда звал?..

Анчутка разжал коготки и, кувыркнувшись через головенку, мягко пал на задние лапки. Конечно, с двумя противниками (пусть даже и плюгавенькими) в одиночку он бы не справился, но внизу, всхрапывая, ворочался Африкан, и это вселяло в беженца уверенность. Кроме того, у него было кое-что для них припасено…

— Сгинь! Контр-ра!.. — ликующе провозгласил Анчутка, сильно жалея, что не может увидеть себя со стороны.

Серый с подпалинками подавился, злобно выпучив и без того выпуклые глазенки. Лопоухий присел.

— Существуешь, вражина?.. — вдохновенно продолжал Анчутка. — Учению перечишь, жмара запечная?..