После нас

Цыганка наговорила много всего, и Густав, к своему удивлению, ей даже поверил. Когда же он расстался с хорошими, еще работающими механическими часами в обмен на ее пророческую услугу, Крек очень долго смеялся над ним. Все оказалось просто до безобразия. Цыганка рассказывала лишь общие вещи, ориентируясь по внешнему виду и поведению Густава. Странник? А кто еще может остановиться в эту зимнюю ночь в таверне у Крека? Нет родителей? Большинство странников одиночки. Недавно случилась передряга? Посмотри на свой сходящий синяк под глазом и заживающую бровь, придурок!

В следующий раз, когда в такой же гостинице для странников к Густаву подсела похожая особа, он послал ее куда подальше. За работающие часы он и сам кому угодно мог рассказать про его будущее, исходя из волос в ушах и цвета глаз при свете солнечного заката.

Но случай с отцом Захарием был посложнее. Одного обмануть легко, особенно в первый раз. А вот обманывать такое количество народа каждый день, то есть постоянно, ой как непросто… Даже если половина из них клинические дураки, верящие любым фантазиям. Но есть ведь и умные личности? Например, Семен, который не поверил в существование Легиона. Легко бы он поверил словам какого-то мужика с бородой?

Навряд ли.

Густав посмотрел на отца Захария. Тот наконец зашевелился, оторвался от дверной ручки и повернулся к людям, прислонившись спиной к двери. Странник увидел его мокрое от пота и до жути бледное лицо, контрастирующее с черной бородой и длинными густыми волосами. Уродливый шрам на левой стороне головы горел алой изломанной чертой. И, как показалось Густаву, шрам пульсировал.

– Бог говорил со мной, – еле выдавил Захарий, как будто все эти пять минут он непрерывно орал, стараясь достучаться до небес.

Но толпе понравилось то, что он практически прошептал. Люди заулыбались, облегченно выдохнули и превратились в одно огромное ухо, готовое внимать.

– Бог сказал, что будет долгое лето, до конца ноября, и мы сможем снять два урожая.

– Вот те на! – воскликнул Семен. – Нет, ты слышал? Два урожая!

– Бог сказал, – продолжил отец Захарий, – что мы идем правильным путем. И что наши труды будут вознаграждены.

– Скажем Богу спасибо! – взревела толпа.

Семен от восторга даже умудрился подпрыгнуть, несмотря на то, что за время «разговора» Захария с богом люди встали так плотно, желая разглядеть чудо, что не было возможности даже пошевелить руками, прижатыми к бедрам, не то что прыгать.

– Но он сказал и кое-что еще, – отец Захарий тяжело вздохнул и вдруг посмотрел Густаву прямо в глаза.

Странник вздрогнул и подумал, что это ему только кажется. Что точно такие же ощущения сейчас у всех, кто стоит рядом с ним. Но он мог поклясться, что Захарий высмотрел и смотрит теперь точно на него, прямо на него… в него.

– Он сказал, что скоро перед нами встанет тяжелый выбор. И это будут непростые времена. И чем быстрее мы сделаем этот выбор, тем быстрее все вернется на свои места.

– Что за выбор? – крикнул кто-то из ближнего ряда.

– Бог не стал уточнять. Когда придет время, Он скажет конкретно. Сейчас же мы должны продолжать жить, как жили. И все у нас будет хорошо.

Отец Захарий слабо махнул рукой, и Мария бросилась к нему, чтобы помочь подняться. Тут же к ней присоединилось еще несколько человек, но на этот раз она им не мешала – служба закончилась. Захария подхватили под руки и повели в «элитный» дом, чтобы показать доктору. Примерно на полпути у него из носа хлынула кровь, но, кроме Густава, похоже, этого опять никто не заметил. Людей здесь в большей степени интересовало возвышенное, божественное в святом отце. Он говорил им нужные вещи, был гласом Бога, и за всем этим величественным антуражем никто не видел в Захарии человека. Они смотрели на него как на говорящую статую, воплощение веры, единственно возможное и справедливое во всем мире.

Но Густав видел в нем именно человека. Обычного, со своими проблемами и интересами. Наверное, потому, что во всех остальных он видел дикарей. А этот… он как-то из них выделялся.

Марков и Семен что-то дружно обсуждали, уводимые потоком толпы. Густав оставался на месте. У него возникла мысль, которую хотелось либо подтвердить, либо опровергнуть. Прошел мимо Игорь, осмотрев его с головы до ног тяжелым взглядом, пробежала пара молодых девушек в легких футболках и без бюстгальтеров, дружно захихикавших при виде странника, прошла мать с грудным ребенком, проковылял худой хмурый старик с титановым протезом вместо ноги. Странник опустил глаза и принялся ждать, когда все разойдутся.

Через две-три минуты возле церкви не осталось ни одного человека. Здесь все действия приобретали массовый характер, что удивляло Густава. Все разошлись, все сошлись, все пошли работать, все пошли спать. Все вместе, заодно, в едином порыве и стремлении.

«Хочешь ли ты быть таким, как они?» – задал себе вопрос Густав, направляясь к церкви.

Нет, не хочу, практически мгновенно прозвучал ответ. Ни за что и никогда.