После Огня

Ставшая за прошедший час еще тоньше и прозрачнее, на кровати лежала Анабель. Ее глаза были плотно закрыты, на раскрасневшихся щеках засохли следы слез, но она дышала. Грудь вздымалась толчками и резко опадала с пронзительным хрипом.

Не чувствуя ничего, кроме невероятной радости от звука этого дыхания, Томас подскочил к жене, сжал в ладонях ее влажную безжизненную руку. Анабель, не открывая глаз, повернула к нему голову, но не нашла в себе сил посмотреть на мужа.

Женщины, занимавшиеся ребенком, наконец заметили Томаса, и в комнате воцарилась звенящая тишина. Даже младенец перестал верещать, только слабо постанывал.

Наконец Фета медленно подошла к Томасу, прижимая к груди запеленутого ребенка. Она опустила его на кровать рядом с Анабель, сама положила на него безжизненную руку роженицы и кивнула застывшему Крылатому.

Анабель приоткрыла глаза, взгляд ее блуждал по комнате, не различая ничего, кроме смутных теней, но под рукой она чувствовала теплый комочек.

– Девочка? – чуть слышно выдохнула она.

– Девка! – ответила Фета и помогла женщине приподняться, но та все равно завалилась набок. – Красивая девка, все, как ты говорила, милая: и ножки, и ручки, и пяточки, и кудри! Ах, какие у нее кудряшки!

Старуха все говорила и говорила, и крупные слезы текли по морщинистому лицу.

– Томас, – чуть слышно произнесла Анабель. – Ты ее видел?

Этот хриплый шепот привел его в себя; сдавленно всхлипнув, он рухнул на колени перед кроватью и потянулся к любимой, желая обнять ее плечи, но Анабель оттолкнула его руки, внутри нее уже зарождался страшный приступ кашля, готового разорвать ссохшиеся легкие.

– Юлия… Назови ее… – хрипела Крылатая, уже сотрясаемая первыми судорогами. – Юли, Юли… – Она плакала, ловила ртом воздух, скользя на пропитанных кровью простынях.

Томас подхватил сверток, существо внутри недовольно заерзало. Передавая ребенка Фете, Крылатый поймал себя на мысли, что теплая, живая тяжесть в руках оказалась даже приятной, но задуматься об этом просто не было времени.

Анабель уже хрипела, задыхаясь, захлебываясь кровью. Он поднял ее на руки, свешивая вниз с края кровати, силясь облегчить дыхание, но судороги не слабели, Крылатая отплевывала кровь, густую, свернувшуюся, не в силах вдохнуть ни капли воздуха. Ее глаза с мольбой смотрели на Томаса, но он ничем не мог ей помочь. Женщины обступили кровать, наблюдая за агонией.

– Сделайте что-нибудь! Дайте отвара! – кричал Томас в их плачущие лица, но никто не шелохнулся.

Он сам понимал, что травы не помогут, ничто уже не поможет содрогающемуся в его руках телу. Слишком много сил потеряла Анабель, помогая ребенку появиться на свет.

Время застыло, весь мир сузился до размеров маленькой комнаты, пропахшей кровью его жены. Бесконечно долго Анабель заходилась последним хрипом, ее кожа стала отливать голубизной, рот скривился судорогами, а вдохи не приносили облегчения.

И вот она дернулась в последний раз, широко раскрыв глаза; в них уже не отражалась мольба, Томас видел там нечто далекое и безграничное, нечто, что Анабель видела совершенно ясно, – то непознанное и неподвластное живым. И было оно прекрасно, потому что грудь Крылатой вдруг свободно поднялась, искаженное гримасой ужаса лицо разгладилось, а руки, тянувшиеся разорвать горло, чтобы впустить в него воздух, расслабились. Анабель протяжно выдохнула, продолжая смотреть куда-то в незримую даль, в одном уголке ее губ появилась последняя капелька крови и стекла по подбородку. Тело женщины обмякло, последним вздрогнул медальон, словно отдаваясь на милость новой силе, могущественнее любых Крылатых.

Томас медленно опустил кудрявую голову жены на подушку, еще раз посмотрел в зеленые глаза, застывшие, но все равно прекрасные, и нежным прикосновением пальцев закрыл жене веки.

* * *

– Ты не знаешь? – Алисе показалось, что она ослышалась. – Погоди, Алан, ты не знаешь, что нам делать?

Юноша продолжал сидеть к ней спиной.

– Ты говорил, что нам нужно оказаться рядом на самом деле, чтобы ты все понял. – Крылатая старалась сдержать раздражение, накатывавшее на нее волнами. – Вот я. Это ничего не дало?!

– Я… – Алан замялся, подбирая слова. – Я ничего не чувствую, понимаешь? Знания… Они где-то здесь. Совсем рядом, их так много, они шумят в кронах, бьются в корнях океанским прибоем силы… Но я не знаю, как к ним подобраться. Я думал… – Он снова помолчал. – Я думал, что с твоим приходом завеса, отделяющая меня от понимания, спадет… Но я ничего не чувствую!

– Значит, мне нужно лететь обратно, – решительно сказала Алиса. – Я вернусь с моим народом сюда, мы отыщем истинного Говорящего, и вы сможете разобраться… Алан, я говорила тебе, что мне нужно просто проверить, правилен ли путь. Теперь я приведу к тебе выживших, мы сумеем населить оазис…

Алан молчал, словно раздумывая над ее словами. Крылатая приняла это за согласие.

– Вот и хорошо, – сказала она, дотрагиваясь до плеча юноши. – Я скоро вернусь, все будет так, как предсказывал Правитель.