После осени. Поздняя РАФ и движение автономов в Германии (ЛП)

Совершенно разочарованные и неудовлетворенные, мы вернулись в Европу спустя несколько недель. Мы ничего не узнали о товарищах, которые приземлились в Йемене. Мы также не узнали, находятся ли они еще «в» Йемене, и как мы можем с ними связаться. Мы с Баром чувствовали, что потерпели дипломатическую неудачу. Палестинцы оставили нас в беде на четыре недели. Конечно, с максимальным гостеприимством и теплотой. Они не давали обещаний и бесчисленное количество раз ставили нас в тупик, пока мы не пришли к выводу, что они не хотят давать нам никакой информации. Мы начали ощущать последствия усилий Арафата по блокированию международной деятельности. Но почему они не обсуждают это с нами? Мы входили и выходили из штаба Абу Хасана. Он каждый раз заверял нас в своей поддержке. Но ее не было. Мы говорили с Абу Иядом, он заверял нас в своей полной братской поддержке, но ее не было. Мы проводили встречу за встречей, пили огромное количество мокко и сладкого чая, посещали социальные учреждения ООП и рабочие места в Лагеме, больницы Красного Полумесяца — информацию, которую мы искали.

 Мы не получили желаемой информации. Однако они предложили нам военную подготовку в одном из своих лагерей у сирийской границы. Мы улетели обратно в Берлин, раздосадованные. Мы хотели повторить попытку через несколько месяцев и совместить ее с обучением.

Во второй раз мы хотели связаться с НФОП. Мы взяли с собой в Бейрут на обучение Ганса, оранжевого человека. Ханс был легальным товарищем и долгое время активно участвовал в движении. Мы с Баром были единодушны в своих чувствах к нему: я смутно подозревал его в пустом словесном радикализме и не мог прояснить это, поскольку он умело уходил в свое легальное существование, когда что-то было неясно. Я подозревал, что он использует это как бастион против нашего требования большей ответственности. В принципе, мы стремились к максимально возможному единству между легальной и нелегальной работой. Оптимально было, если товарищи были привязаны к легальной низовой работе, еще не были объявлены в розыск органами госбезопасности и в то же время работали в нелегальной организации. Ганс находился в таком положении, но нам казалось, что он разыгрывает эти уровни друг с другом, чтобы припечатать себя к фундаментальным решениям и поплясать тут и там из тщеславия. Поэтому мы решили взять его на обучение в Ливан. Там мы оказались в новой ситуации при тех же условиях. Хорошие условия, чтобы прийти к ясному пониманию друг друга.