После осени. Поздняя РАФ и движение автономов в Германии (ЛП)

Они едва успели перевести дух, как ворота снова открываются, и из них выходит охранник в синей форме. Синий человек, почему здесь синий человек в выходные? Это не по плану, по субботам здесь только преступники». Они застыли, не сводя с него глаз; он стоит спокойно, засунув руки в карманы брюк, и смотрит по сторонам без особой настороженности. Всего несколько минут, затем он разворачивается и идет обратно в дом.

«Вы видели пистолет? Я не видел».

«Нет, не видел. Что нам делать?»

Сьюзан и Анна смотрят в возбужденные глаза друг друга. Это

Им не нужно скрывать друг от друга тот факт, что они напуганы. Это очевидно, в конце концов, сегодня может быть их последний день на природе, или последний день вообще. Не бояться — невозможно. Главное — не потеряться в нем, не потерять ориентиры, не позволить ему связать тебя, не позволить ему победить тебя. Я тоже практиковал это перед каждым важным действием. Я позволял себе полностью погрузиться в это чувство, которое мы называем страхом, ощущал его, чувствовал его, проходил через него и всегда находил, что оно переносимо, как и любое другое большое чувство. Именно их подавление делает страх невыносимым, ужасным и непобедимым». Снова и снова обе женщины проходили через замок и коридоры к камерам двух товарищей, наблюдая и слушая друг друга, удивляясь, как страх может играть с ними. Таким образом они становились все более и более уверенными в себе.

Сьюзен разработала эту акцию гораздо раньше всех остальных. Они с Ковальски терпеливо создавали основу и прорабатывали контуры осуществимости. Вместе с Ковальски она хотела пойти в пещеру Идвена, это то, что они задумали с самого начала; но когда группа приехала в Берлин и было принято конкретное решение о действии, он все больше и больше терял самообладание. Его страх выходил странным образом. Он был не в состоянии встретиться лицом к лицу с Сьюзен.

 Я не могу этого сделать, я не могу туда пойти, я лучше займусь чем-нибудь другим». Это не обесценивало его, мы это понимали. Но его роль мужчины, единственного, не позволяла ему раскрыться. Он пошел ко дну вместе с ней, не в силах преодолеть ее. Ковальски закончил свою безнадежность «кризисом отношений», затем политическим инакомыслием, затем разрывом с Движением 2 июня.