После осени. Поздняя РАФ и движение автономов в Германии (ЛП)

Аналогично, Шмидт перед парламентом: «Если бы герр Коль или я когда-либо оказались в подобной ситуации, мы были бы обречены на такую же жертву, как известно всем присутствующим в этом зале». В других местах Шмидт говорил, что эта ситуация установила стандарт и что после 77-го года ни одна страна НАТО не сможет отступить от этого решения. В 77-м году это стало доктриной для Западной Европы, как Киссинджер уже объявил в 74-м году. Это не имеет ничего общего с силой. Вся жесткая линия исходит из необходимости сделать все возможное, чтобы предотвратить революционный прорыв в метрополии. Противодействие этой возможности и использование законов о чрезвычайном положении против партизан — как они сделали здесь в 77-м, а также в Италии в 78-м и 822-м — кажется им меньшим из двух зол. Настоящая проблема заключается не в освобождении заключенных, а в том, что их освобождение будет означать признание революционного процесса в метрополии как политического факта. Купперман, который является советником по планированию чрезвычайных ситуаций и

борьбы с терроризмом в американском Агентстве по контролю над вооружениями и разоружению, сказал на антитеррористической конференции в Гамбурге вскоре после акции Шлейера: «Я думаю, что вопрос переговоров и то, как он разворачивается на политическом уровне, требует от нас невероятной твердости, по крайней мере, со стратегической точки зрения. Правительства не могут реагировать так, чтобы сдать свой суверенитет пчелиному рою, чем и являются террористы по сравнению с вооруженным государством». 

Но это совершенно относительно, потому что всегда зависит от конкретных условий, то есть от того, насколько актуальна акция и как долго она длится, что акция может надеяться мобилизовать и какие трения и долгосрочный политический эффект она создает. Решающим аспектом действия, которое не ограничивается военным нападением, является то, какой новый уровень действий оно сделает возможным; это начинается с вопроса о власти и развивается из него. Таким образом, определение следующего шага на основе нового политического качества — не в военном смысле, а скорее в целом, в преддверии новой фазы — это единственный способ, которым военная атака может иметь политическое значение. Это самый важный урок, который мы извлекли из акции Шлейера.