После осени. Поздняя РАФ и движение автономов в Германии (ЛП)

Директриса была особенной старушкой. Отношение девочек к ней колебалось между обожанием и боязливым уважением. Ее авторитет был абсолютным, но это не причиняло боли и не вызывало сопротивления. У нее был прекрасный дар обращаться с нами, девочками, в соответствии с нашей индивидуальностью, хвалить, упрекать и наставлять нас в правильном отношении к человеку и делу.

Тот, кто приходил к ней для моральной порки, выходил наполовину гордым, наполовину раскаявшимся, но всегда немного мудрее. У нее были странные методы, которые обычно приводили к тому, что любой подросток высмеивал и ругал ее. Но все было не так. Например, в любой ситуации она придумывала либо поговорку, либо песню с соответствующим моральным предложением. Затем она пела ее голосом дин тремоло, моргая при этом глазами. Это было немного неловко, но нам это нравилось.

Она была одной из немногих, кто использовал свой авторитет без этой примеси властолюбия и карательности. Это два типа авторитета, с которыми мы сталкиваемся и которые мы сами можем использовать: произвольный, одолженный функцией, положением и иерархией, заимствованный авторитет, жесткий и угрожающий, в котором может скрываться все, что угодно, глупая маленькая неуклюжесть или низкий, но самонадеянный и безжалостный характер; или* другой, непроизвольный авторитет, который излучается из собственной своенравности, теплоты и компетентности, и который склонен к посредничеству и передаче своей большей мудрости, в то время как первый склонен к господству, а второй — к власти над людьми, в то время как первая нацелена на господство и преимущество, страх и послушание.

Она скорбела обо мне чуть сильнее. Но не настолько, чтобы я была уверена в том, что займу у нее особое место. Когда все девочки были в доме, меня замечали и относились ко мне как к любой другой девочке. Но во время праздников все было по-другому, я оставалась одна в доме, когда девочки уходили домой. Тогда она давала мне немного семейной атмосферы, приглашала меня на ужин в свои личные мечты, слушала со мной музыку и иногда брала меня в город, чтобы я занималась ее личными делами. Она прекрасно понимала, как создать такие отношения, в которых я не чувствовала себя обузой, но в которых она сама всегда оставалась «уважаемым человеком» с уравновешенной близостью и дистанцией.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава третья

 

Общество трещало уже несколько лет.