После перелома

В эти дни мы получили из Ставки разрешение провести перегруппировку главных сил севернее Эргли, но только «в процессе наступления войск фронта». Надо сказать, что еще 14 сентября командование фронта просило Ставку разрешить наступать не на двух, а на одном направлении. В ночь на 19 сентября генерал А. И. Еременко начал сосредоточивать главные силы фронта к северу от железной дороги Эргли — Рига, чтобы нанести один общий удар. Это было действительно разумным решением. И авиация и артиллерия на одном участке могли подавить огневые средства противника на всей глубине его обороны. А все танки и самоходные орудия имели возможность поддержать пехоту с большей плотностью.

Во второй половине дня я переехал на фронтовой НП, организованный в лесу севернее Эргли, а Андрей Иванович Еременко с группой офицеров уехал в армии.

Три дня было предоставлено для перегруппировки войск к центру фронта — севернее Эргли. На главном направлении за стрелковыми соединениями намечалось сосредоточить и 5-й танковый корпус, и отдельные танковые бригады, и почти всю фронтовую артиллерию.

Командующий 15-й воздушной армией генерал Н. Ф. Науменко перебазировал на передовые аэродромы главного направления всю намеченную для наступления авиацию.

Уже в ходе первых дней наступления мы понесли большие потери в людях. Особенно велики они были среди коммунистов и комсомольцев. И это понятно. Коммунисты и комсомольцы первыми во взводах и ротах поднимались в атаку, первыми врывались в траншеи противника, находились там, где было наиболее опасно и трудно.

— Я вам перечислю потери лишь одного полка за несколько суток, — горячо говорил А. П. Пигурнов после одного из боев. — Парторг младший лейтенант Очнев убит, парторги сержанты Серпов и Бондаренко тяжело ранены, комсорг Перцев убит, комсорг Алексеенко ранен... Конечно, число коммунистов и комсомольцев не уменьшается. Лучшие бойцы вступают в партию и комсомол.

Докладывая в ночь на 19 сентября командующему обстановку, я подчеркнул, что численный состав рот в полках, в том числе и в гвардейской армии, катастрофически упал, значительно уменьшился вследствие больших потерь, а нарядов на пополнение у нас нет.

— Со снарядами тоже плохо, — добавил генерал В. Н. Богаткин. — Из Москвы отвечают, что сейчас им не до нас. Пополняют фронты, действующие на главном направлении.

— С боеприпасами я нашел выход, — ответил А. И. Еременко. — Возьмем их в тех армиях, которые обороняются, и передадим наступающим. Ну а что касается нехватки людей, то тут вы сами виноваты, — обратился он ко мне. — Шесть наших запасных полков дают мизерное пополнение. Легкораненые залеживаются в госпиталях. В тыловых частях и учреждениях масса здоровых солдат. Можно было бы заменить их негодными к строю или женщинами.

— Да, — согласился Богаткин, — с тылами у нас не все в порядке. Недавно я узнал, что один из командиров запасных полков крепко выпивает, живет как воевода.

Выслушав Владимира Николаевича, Еременко сказал мне:

— Надо хорошенько проверить наличие людей в запасных полках фронта и ускорить возвращение выздоровевших в части.

Еременко просил меня не задерживаться. На другой день утром на самолете По-2 я вылетел в запасные полки, расположенные в районе Резекне. Стоял хороший солнечный день. Самолет летел низко. Земля внизу хорошо просматривалась. Кое-где на полях уже копошились люди, вязали снопы, рыли картофель. Поблизости от деревень пасся скот. Над Резекне сделали два круга. Еще темнели развалины разрушенного города, но уже по улицам сновали люди, на станции не было видно разбитых вагонов. Освобожденная земля залечивала раны, обычная мирная жизнь с повседневными заботами возвращалась в Латвию. Я смотрел вниз под мерный шум мотора нашего По-2. В годы войны он сослужил огромную, поистине неоценимую службу как боевой, связной и санитарный самолет, незаменимый по надежности и неприхотливости. Во время моих полетов по фронту бывали случаи, когда отказывал мотор, но и тогда мы приземлялись благополучно. Я проникся уважением к этой скромной машине и до сих пор храню теплые чувства к старому доброму По-2. После войны я изменил ему и был жестоко наказан[14].

Посещение запасных полков было полезным, оно позволило ускорить возвращение в части значительного числа выздоровевших после ранений бойцов, которые часто задерживались в запасных полках по чисто формальным причинам. Большинство солдат, прошедших после лечения курс боевой подготовки в этих полках, рвались на передовую.

21 сентября после посещения запасных полков мы с начальником политуправления фронта А. П. Пигурновым побывали в армейских госпиталях, вручили некоторым раненым боевые награды, рассказали о делах на фронте, в стране. Беседы были обстоятельными. Почти все раненые, особенно те, кто успешнее других выздоравливал, сами просились на передовую.

Возвратившись в штаб фронта, я доложил генералу А. И. Еременко о результатах поездки в запасные полки и госпитали.