После прочтения уничтожить

 Три десятка молодых людей в мятых майках с предположительно радикальными английскими лозунгами заходят во двор особняка и, через черный ход, распространяются внутри, сказав пожилому охраннику: «Спокойно, батя, без истерики, дом захвачен». Потом, уже в мегафон, объявляется просьба к персоналу конторы покинуть здание, так как сегодня тут «зеленые» будут баррикадироваться и ждать встречи с прибывшей из Киева экологической комиссией. Персонал он и есть персонал, для него: у кого мегафон, тот и начальство, и едва успевшие выйти на работу тётки, сцапав особо важные папки, спешат домой, на всякий случай не оглядываясь. Самой непонятливой (независимой?) оказалась уборщица с ведром на главной лестнице: «Я домою и пойду, мне все равно, кто вы, скажете потом, что не вымыто!» По-моему, она всерьез не заметила «переворота», настолько это было не к ней. Когда мне говорят слово «буддизм», всегда её вспоминаю.

 Мы с Елькиным носились по коридорам особняка и баррикадировали что можно и чем получится: балконные двери, пожарные входы и чердачные лазы, где шваброй, где стульями, где тяжелым конторским столом. Школьные навыки и школьный же азарт. Когда тебе нет двадцати и все вокруг тебя поддерживают, это очень увлекательное занятие. Основная баррикада на главных ступенях тоже смотрелась скромно. Проволока, цепь, наш замок, крест-накрест несколько прутьев арматуры в решетчатой двери, запиравшей лестницу. Антитеррористический «Беркут» быстро нас «разбаррикадировал». Баррикаду не защищали. Накануне в лагере все проходили юридический инструктаж. Дело в том, что строить её — это одна статья, безобидная, а вот защищать — совсем другая, сопротивление властям. И только неистовая киевская анархистка не боялась гнувшего сталь «Беркута» и махала на лестнице ногами в тяжелых говноступах.

 Мы собирались подняться на крышу и установить там мой черный флаг, но тут как раз приехал «Беркут». К центральному подъезду подкатил автобус. Оттуда выпрыгивали крупные люди в камуфляже и с ружьями, заряженными газом. Девушку-фотографа ударили по камере. Стало не до крыши. Пора садиться в «сцепку», заняв главное помещение на втором этаже. Сцепившийся локтями круг людей на полу — живое продолжение баррикады.

 Когда они «расчистили» лестницу, к нам сунулся их главный. В черном берете и с автоматом. Погон на камуфляже у него не было, а сам он не представился, но пообещал: «Даю пять минут, после чего начнется газовая атака!» Никто не пошевелился. Все убежденно забубнили про киевскую комиссию, без которой мы отсюда не уберемся. Насчет газа ответили: на это нужна санкция прокурора.

 — Кто у вас главный? — с интересом спросил автоматчик, когда понял, что газовая угроза всех только веселит.

 — У нас нет главных, — заученно ответили несколько голосов.

 — С кем тогда мне разговаривать? — упорствовал антитеррорист.

 — Разговаривайте со всеми.

 Остальной «Беркут» толкался за дверью и спиной своего командира, изредка по-детски заглядывая в комнату, где мы «сцепились».

 Взяв себя за запястья, соединенный локтями с двумя товарищами, я смотрел на Олю, сидевшую напротив, в той же позе. Между нами было шестнадцать звеньев человеческой цепи. Да, главных, в смысле «начальников», не было, но лидеры, конечно, были. И она была одна из них. В веселенькой майке «Гринпис» с английским призывом: «Спасем себя сами!» — хорошее предложение, но организацию эту здесь не уважали за соглашательство и «софт». Немного отрешенное или просто решительное загорелое лицо. Было здорово вчера ночью купаться с Олей без одежды. Тела обнимал ласковый зеленый огонь: красиво размножались черноморские микробы. Одесская вода играла чистыми живыми искрами. Такая иллюминация только в конце июля. Бьешь пальцами волну, и змеятся прочь прохладные изумрудные судороги, вьются малахитовые жилы. Но эта книга не называется «Как мне нравилась Оля» или «Микроорганизмы в моей жизни».

Самое интересное, что прокурор города Одессы действительно вскоре приехал и оказался мыслящим человеком. Выслушав наш сбивчивый ультиматум, он с пониманием сказал: «Сидите, посмотрим, насколько вас хватит». И отбыл вместе с «Беркутом», оставив у здания двух обычных милиционеров. Они ничему не мешали, а потом тоже куда-то снялись. Черный флаг мы с Елькиным вывесили-таки на балконе. Все неорганизованно слонялись по зданию, но интересного внутри маловато, ощипывали с окон несъедобный кислый виноград. Приближался южный вечер.