После Путина

Таким образом, речь была прежде всего об американской мировой гегемонии. Её обозначили, её вскрыли, препарировали и прямо заявили: хватит. Впервые было прямо сказано: США пытаются играть роль «главного» в мире, но это у них не получается. США ратуют за демократию и права человека, но провоцируют конфликты и развязывают войны. США апеллируют к мировому сообществу, но разрушают систему мирового взаимодействия. США угрожают всему миру, России в том числе, и Россия больше не собирается ни игнорировать, ни терпеть эту угрозу. Стоит ли удивляться тому, что речь вызвала различную реакцию у разных государств? Государства, вытесняемые из сферы принятия решений, лишаемые субъектности, само собой, приняли эту речь с воодушевлением, ведь озвученные проблемы касались и их напрямую. Это первая сильная составляющая речи: она не была эгоистичной и «руссоцентричной», несмотря на финал. Речь объединяла всех тех, кто не желал переходить в состояние американских сателлитов (а также тех, кому и не предлагали такого перехода), и всех тех, кто оказался не просто пассивным наблюдателем агрессивной неолиберальной глобализации, а её жертвой. Причём объединяла на сугубо благородной основе, во многом продолжающей генетическую линию советской поддержки угнетённых народов; на той самой основе, на которой должна была бы действовать ООН. В свою очередь, американцы и их европейские партнёры и сателлиты речь восприняли, мягко говоря, в штыки. Это само по себе ничуть не удивительно и малоинтересно; однако показательно, в каких именно выражениях эта реакция воплотилась. Западные политики вкупе со своей прессой немедленно вспомнили что? Правильно: холодную войну. Вот, дескать, какие агрессивные слова говорит российский президент. Вот, мол, почти как во времена холодной войны. Уж не возобновилась ли она? Это чертовски интересная реакция: как уже говорилось, речь была посвящена неприемлемости и, главное, невозможности монополярного мира, недопустимости нарушения мировых стандартов взаимодействия и использования международных организаций в качестве инструментов принуждения. В речи говорилось о том, что напряжённость растёт как раз вследствие агрессивных действий США (что легко подтверждалось количеством инициированных ими после распада СССР военных конфликтов). Значит, указать на агрессивные действия — это сама по себе агрессия? Значит, указать на нарушение международного права и навязывание своих правил всему миру — это возобновление холодной войны? Значит, любая попытка заговорить о российских интересах (и любой другой страны) недопустима на международном уровне?..