После Путина

Возвращение Крыма, как и предшествовавшее ему «принуждение к миру» невменяемого режима Саакашвили в Грузии, представляло собой успехи вполне определённого свойства. Это, если угодно, успехи боевые, успехи в борьбе. Несмотря на то, что возвращение Крыма, в отличие от спасения Южной Осетии, удалось сделать бескровным, внешнеполитический характер ситуации всё равно автоматически нёс в себе и аспект борьбы, который, безусловно, для внешних наблюдателей, как и для российского народа, представлялся самым главным. То есть, условно говоря, Крым, как и Южная Осетия, был победой Путина в буквальном смысле, в военно-соревновательном. Значимость подобных побед лишний раз раскрывать нет смысла, тем более что обоим событиям я уже уделил по главе. Но вот что необходимо уточнить (хотя ранее я неоднократно указывал на эту особенность социального восприятия): дело в том, что гордость за страну, которую в современном обществе человеку не свойственно отделять от государства, действительно вызывают прежде всего внешнеполитические свершения. Такие достижения, как возвращение Крыма, или спасение Южной Осетии, или несомненная победа в Сирии — это реальные поводы для гордости за страну. Однако если в активе главы державы будут свершения только военно-политического характера, то для полноценной гордости своей страной их не хватит. Конечно, какая-то часть убеждённых патриотов — ничего позитивного в такой убеждённости нет, особенно если она заменяет собой политическую позицию — будет гордиться страной (как им кажется), несмотря ни на что. Правда, часть эта будет сравнительно небольшой, да и гордость их будет выражаться, с одной стороны, в исключительном подобострастии по отношению к руководству, а с другой — в постоянной травле тех, кто попытается указать на недостатки и проблемы, никак не разрешаемые военно-политическими победами. Обычно настоящие, а не «убеждённые» патриоты достаточно внимательны к своей родине и, невзирая на искреннюю к ней любовь, не склонны преувеличивать её достижения и преуменьшать недостатки. Да и отождествляют страну с государством такие люди далеко не во всём.

В общем, вот к чему я веду. Внешнеполитические и, в частности, военно-политические свершения, безусловно, дают мощный заряд патриотической гордости. Но если они не подкрепляются внутренними и невоенными свершениями, то гордость за страну начинает уступать недоумённым вопросам из серии «а для чего, собственно, все эти внешние победы?». Не надо считать, что такие вопросы может задавать только совершенно бесчувственный к потребностям страны человек. Это совершенно не так, и природа таких вопросов не в обывательской сущности людей, а в том, что жизнь и человека, и страны гораздо богаче внешнеполитического измерения. Ни человек, ни страна не могут жить только внешней политикой, какими бы впечатляющими ни были победы на этом уровне. А то, что победы носят военно-политический характер (Крым тоже, несмотря на бескровность — особенно если учесть продолжение), делает ситуацию ещё более сложной. В чём сложность? В том, что нормальный (не «средний», не «заурядный», не «примитивный», а именно нормальный, без патологических отклонений) человек совершенно не склонен воспринимать военные победы как однозначное благо. Понятное дело, что когда речь идёт о победе в войне на выживание, как в Великой Отечественной, то здесь для такого однозначного восприятия есть все основания. Отчасти это касается и освободительных войн — как в Южной Осетии. Но все иные случаи человек склонен рассматривать в большей степени рассудочно. Для него, нормального человека, нормальной ситуацией является такая, в которой победа не нужна. То есть попросту нет пространства для этой победы, нет войны. А в любом другом случае военная победа — это результат отклонения, вынужденная необходимость исправления перекошенной ситуации. И хотя, ясное дело, такое исправление заслуживает всяческого одобрения, тем не менее военные победы большинством мирных граждан (целенаправленно не рассматриваю психопатических субъектов, строчащих воинственные комментарии в Интернете или брызгающих слюной в телевизионных шоу) воспринимаются как паллиатив, как некое исправление покорёженной действительности, за которым должно следовать нечто позитивное само по себе. В военно-политических победах недостаёт созидательного компонента. Вот представьте себе, что после победы в Великой Отечественной войне советское руководство перевело бы дух и решило отдохнуть на лаврах годик-другой-третий. Что было бы? А вот то и было бы: советский народ о победе, конечно, не забыл бы, но уж точно отказался бы почивать на лаврах вместе с руководством, поскольку «лавры» у руководства и народа всё-таки разные, даже в советском случае. Если бы после даже той поистине Великой Победы не было в буквальном смысле героического восстановления страны, победа заметно утратила бы свою осмысленность и величие.