После развода. Вернуть жену

Странная фраза. Я быстро перевожу взгляд на Демида. Кажется, сквозь шум едущего автомобиля он ничего не заметил.

Неудобно спросить у няни, что она имеет в виду. Но наверняка она ошибается: у нас не может быть общих планов, потому что максимум, на что я могу рассчитывать, так это на то, что Демид позволит мне навещать Соню. А значит, я сейчас поеду в свою квартиру, а Громов повезет дочку домой. Туда, где я когда-то жила. Услуги няни я себе позволить не могу. Надо устроить малыша в ясли, потому что мама вряд ли продолжит смотреть за Димой, уж очень ее это напрягает.

Киваю Рите и смотрю в окно, давая понять, что на разговоры не настроена.

Нервно тереблю пуговицу на пальто, прокручивая в голове планы на жизнь. Выдержать натиск маминых упреков, сцепить зубы, найти новую работу, иначе не на что будет жить. И да… Сходить к педиатру. Громов настаивал, чтобы и я сходила к врачу и выяснила причину своих обмороков и общего слабого состояния, но я наотрез отказалась, ведь разве матерям есть дело до своего здоровья?

Когда узнаю знакомый поворот, меня начинает трясти. Громов послал адрес таксисту заранее, а так бы я обязательно послушала, какой он назовет. Машина благополучно минует поворот на мою улицу и движется дальше. Неужели за город, где располагается дом Громова? Место, где мы раньше жили вместе. Он так жесток, что привезет меня в тот дом?

Тогда он еще хуже, чем я думала. Находиться в том месте, где ты жила несколько лет, и откуда тебя выгнали с позором, как котенка, будет выше моих сил, уничтожит изнутри. К горлу подступает комок, а руки холодеют.

От захвативших меня эмоций становится не по себе. Раздражает, что он не предупредил, вместе с тем няня была в курсе. Мы постоянно рядом, неужели не мог сказать?

Я перестаю трястись только тогда, когда мы въезжаем в элитный район новостроек. Уютные дворы, огороженные коваными заборами вместе с замком и шлагбаумом. Даже Сонечка оживляется, выглядывая в окно.

Четырехэтажный кирпичный дом с красной крышей мигает в темноте яркими окнами. Вечереет так быстро, что только что было светло, а уже резко наступили сумерки. Что поделать, зима полноправно вступила в свои права.

Всей нашей шумной компанией поднимаемся по лестнице, а когда Громов звонит в дверь, ставя на пол дочку, которую до этого нес на руках, сердце сжимается в груди. Неужели там Лора? Она исчезла так быстро, словно ее и не было, но я не жду от этой жизни приятных сюрпризов.

Однако, дверь открывает свекор. С шарами в руках, с улыбкой на лице. Они яркими кляксами украшают все пространство большой гостиной. Красные, зеленые, розовые, белые. Аж в глазах рябит.

— Я пойду устрою Димочку, — меж тем суетится няня, которая чувствует себя более чем прекрасно.

Если Демид предложил ей постоянную работу после «испытательного срока» в Израиле, то хороший доход надолго ей обеспечен.

Раз не о Диме, то о Соне будет заботиться. Она показала, что прекрасно справляется и с этой задачей. Неловко мнусь в холле, с сомнением передав ребенка няне, глядя, как она идет в указанном Дмитрием Евгеньевичем направлении. Комната в светлых тонах. Через дверь я вижу только белую кроватку и стеллажи. Хочу обратиться к Демиду, но теряюсь, да и он занят общением с отцом.

— Дедушка! — девочка искренне радуется ему и кидается ему в объятия, а он, обняв малышку, встречается со мной взглядами.

Ожидая увидеть привычное осуждение, вижу совсем иной взгляд. Свекор смотрит с благодарностью, тепло, но я замечаю, как его глаза гаснут, а губы кривятся в подобии улыбки, потом он и вовсе прячет взгляд. Вся эта ситуация донельзя неловкая.

Но только не для Демида. Как ни в чем не бывало, он везет чемоданы по комнатам, включает везде свет, создает оживление и шум.

— Эля, здравствуй! Давай помогу снять пальто, вот тебе тапочки, — предлагает свекор.

Совершенно обычные домашние действия, а я чувствую себя загнанной в угол. Злость набирает обороты. Демид мог бы и предупредить! Говорить со свекром после длительного бойкота с его стороны невероятно трудно, каждую фразу выдавливаю из себя. Но преимущественно молчу, когда он расспрашивает, как долетели, не быстро ли ехал водитель такси, не было ли плохо Соне. О лечении мы, не сговариваясь, предпочитаем молчать. Хочется навсегда забыть о том времени.

— Мам, я пойду в свою комнату, — Соня с улыбкой смотрит на меня. — А потом покажу тебе твою! Ты же будешь теперь жить с нами?

— Хорошо, малыш, но сначала пошли мыть руки, — веду ее в ванную, отвлекая, не желаю я затрагивать тему моего житья здесь!

Не удивляюсь огромным размерам ванной в бело-голубых тонах. Везде в интерьере рыбки и ракушки. Везде очень уютно. Хоть это и квартира, но далеко не маленькая. Пока мы умываемся и вытираем руки, я слышу, как тихо переговариваются мужчины, а потом идут в кухню.

Прячусь за заботу о детях максимально долго, общаюсь с няней, ужинаю, когда меня отпускают, раздумывая, как поеду в ночь домой. На улице темень, время близится к полуночи, а Буся, выспавшийся в самолете и такси, даже не думает спать.