После Рима. 192–430 по Рождеству. От «солдатских императоров» до Карла Великого

Но это произойдет в будущем, а пока с воцарением Валентиниана III и регентством отставной готской королевы обстановка не стала стабильнее. Придворные, военные и бюрократы искали влияния на ребенка-императора. В эти игры решительно вступила и Галла Плацидия, но она с самого начала она была вынуждена делиться властью с Аэцием — с 433 года безусловным и неоспоримым правителем западной части империи. Августа Галла пыталась противопоставить влиянию Аэция других военачальников, но без особого успеха.

Удивительная судьба этой дамы словно зеркальное отражение эпохи. Порой создается впечатление, что Галла Плацидия притянула к себе все беды, проблемы и заботы исчезающей империи, став живым воплощением своего времени.

Финал книги первой

В 420 году Равенна и Рим по-прежнему плели интриги, землевладельцы правили своими угодьями, дети, как всегда, зубрили грамматику, а крестьяне занимались сельским трудом — видимых резких изменений в повседневной жизни большинства, особенно граждан, находившихся в удалении от театров боевых действий, почти не наблюдалось.

Вместе с тем регионы Западной Римской империи, пострадавшие от войн и грабежей варваров, впали в сущее ничтожество, налоговые поступления критически сократились, а население стремительно уменьшалось. Этот процесс был растянут на многие годы и потому не выглядел для среднестатистического обывателя зримой катастрофой.

По Европе бродили толпы варваров. Тервинги-вестготы, которых поселили в благодатной Аквитании Секунде, не расстались с желанием немного поуправлять империей. Британию, фактически утраченную для Рима, постепенно колонизировали саксы, деловито прибирающие к рукам пустынные берега Альбиона.

Галлия пылала восстаниями и мятежами, франки без сражений, спокойно и неуклонно занимали территории Северной Галлии, рейнские племена продолжали набеги, а в Испании воспряли вандалы, аланы и свевы, заключившие полноценный политический союз во главе с королем Гундерихом. Земли, которые с помощью вестготов удалось отбить у вандалов, были опустошены.

Готы дважды прошли по Италии огнем и мечом. Дошло до того, что император Гонорий в 412 году впятеро снизил налоги с итальянских провинций южнее Рима — платить их было некому. В 416 году налоги снизили еще больше, неявно признав бедственное положение земель бывшей метрополии, которые империя не сумела защитить.

Огромные территории к 420-м годам больше не подчинялись Западной Римской империи; следовательно, оттуда не поступал доход в казну, о новобранцах в армию и думать не приходилось. Оборона империи слабела: с утратой источников налогов содержать армию становилось все труднее, а недобор рекрутов и общий развал системы армейской подготовки еще больше усложнял задачу отпора нашествию.

Сокращение налоговых выплат провинций Запада, вызванное громкими событиями первых лет V века, отражено в упоминавшемся нами и составленном в начале 420-х годов списке военных и гражданских представителей власти Notitia Dignitatum. К этому времени, по сравнению с данными на 395 год, была уничтожена почти половина личного состава полевых армий Западной Римской империи. Римское войско теперь состояло из небольших разрозненных отрядов, в основном укомплектованных германцами.

Запустелые земли белели костями тех, кто их прежде обрабатывал и защищал.

Впрочем, далеко не все было потеряно, надежда оставалась.

Богатая и могущественная Восточная Римская империя могла прийти на помощь бедствующей западной сестре. В безопасности оставались Африка и Египет — основной источник зерна и огромных доходов Рима. Восточные провинции, от Малой Азии до Египта, были обеспечены эффективной обороной и худо-бедно наполняли бюджет государства, но, к сожалению, для защиты границ по Рейну и Дунаю не хватало ни африканских доходов, ни людей.

Нет сомнений, что среди военных и чиновников Запада оставалось немало людей, мыслящих трезво и видевших выход из тупика в ускоренной интеграции с варварами. Германцы, в массе своей отличные солдаты, были не против стать «римлянами», подобно галлам эпохи Юлия Цезаря. Участились смешанные браки римской и варварской знати, был накоплен обширный опыт ускоренной романизации больших территорий… До нового обновления империи оставался лишь шаг. Но кто сделает этот шаг?

К власти в Равенне рвался полководец Аэций. Побывавший в заложниках у готов, а затем у гуннов, хорошо знакомый с их нравами и обычаями, этот выходец из древнейшего римского рода Анициев полагал, что империю возродит объединение с варварами. Он осторожно искал союзников в армии и при дворе, где в соперничестве двух родов — Дециев и Анициев — постепенно складывались две политические партии. Аэций принадлежал к сторонникам интеграции с германцами, которые могли влить свежую кровь в одряхлевшую империю. Однако пока тон при дворе задавали консерваторы, отвергавшие любой намек на уступки чужакам. Впрочем, они оставались людьми, а стало быть, не утратили способности менять точку зрения… К тому же человек не вечен.

Еще ничего не было решено. Грядущий крах казался невозможным.