После Рима. 192–430 по Рождеству. От «солдатских императоров» до Карла Великого

Главные торговые пути проходили по восточной части Средиземного моря. Империя и море объединили цивилизации древние и новые, и этот сплав вылился в единство порядков, правил, привычек на различных частях средиземноморского побережья. Все Средиземноморье ело пшеничный хлеб, макая его в оливковое масло и запивая вином! Эти три продукта вскоре органично впишутся в христианскую традицию и воплотят ее святыни — причастие хлебом и вином, и помазание елеем.

Море обеспечивало как политическое, так и экономическое единство страны, посредством торговых сетей стягивая воедино обширные, разнообразные и разноязыкие территории Римской империи.

Постулат второй: Рим в период расцвета — прежде всего морская держава. Средиземное море было системообразующим фундаментом империи.

^{Римская империя в конце II века н. э.}

Римский гражданин Полион

Еще в середине I века римляне перестали носить тогу. Пятиметровый полукруг шерстяной ткани, знак принадлежности к гражданам Рима, был крайне неудобен, да и не предполагал активного образа жизни. Император Клавдий заставлял магистратов и судей надевать тогу, император Коммод велел посещать амфитеатры в тоге, но упрямые римляне предпочитали практичные туники почти до пят, с длинными рукавами. Тоги остались лишь на сенаторах, заседавших в курии, на официальных и надгробных статуях, да еще в памяти историков.

Так что Аврелий Полион вряд ли когда-либо надевал тогу, хоть и стал в 212 году римским гражданином, наряду с прочими людьми, родившимися свободными. В том году император Каракалла наделил полным римским гражданством всех свободных людей, проживавших в пределах империи. Так провинциалы внезапно оказались гражданами Рима. Самые богатые из них в будущем стали сенаторами и магистратами, а самые способные и амбициозные — высшими военными и даже императорами.

Говоря откровенно, наделение провинциалов гражданством было фикцией, ловким трюком для повышения доходов казны: провинции по-прежнему жили не по римскому праву, а по латинскому, италийскому или провинциальному. Зато пятипроцентный налог на наследство теперь были обязаны платить все, а не только римские граждане, свободные от иных податей. Право гражданства еще и потому стало пустым звуком, что фактически провинциалы уже давно преобладали во всех основных государственных органах Римской империи: в войске, в бюрократическом аппарате, в сенате и на самом императорском престоле.

Вдобавок общество империи больше не делилось на римлян и не-римлян. Оно распалось на элиту из сенаторских родов, всадников и провинциалов-декурионов, — и всех остальных. Главным и богатейшим сословием империи были сенаторы и крупнейшие землевладельцы, влиявшие на политику в своих интересах. Сенатор должен был владеть землями в Италии, стоящими не менее миллиона сестерциев[5], и ему позволялось получать доход исключительно от землевладения. Поэтому многим столпам римского общества приходилось скрывать свои торговые и финансовые предприятия при помощи подставных лиц. Политическое влияние сенаторов постепенно снижалось, а влияние военных росло.

Ниже сенаторов стояло такое же древнее сословие — всадники, менее богатые и менее родовитые. В знак принадлежности к сословию они носили особое золотое кольцо и пурпурную полосу на практически вышедшей из обихода тоге. Всадником можно было стать, владея землей стоимостью не ниже 400 тыс. сестерциев, плюс два поколения предков, рожденных свободными. Основные доходы это сословие извлекало из предпринимательства — ростовщичества, торговли и производства. К описываемому времени всадничество шло на службу государству и составляло существенную часть армейского офицерства и имперской бюрократии.

Еще одно сословие — куриалы, или декурионы — состояло из провинциальных землевладельцев. Из куриалов формировалось местное самоуправление, курии, муниципалитеты. Платы за службу куриалы не получали, напротив, от них требовались пожертвования в общественную казну и проведение за свой счет работ по благоустройству. К тому же богатство куриалов обеспечивало уплату имперских налогов.

Для куриалов тоже предусматривался имущественно-денежный ценз. Сын раба не мог стать декурионом, но нет сомнений, что допускались исключения из этого правила, — разве можно не сделать поблажку для богатого и уважаемого человека, который, несомненно, отплатит добром за столь ничтожную услугу?

Низшие, неродовитые классы делили на почтенных (honestiores), чье имущество оценивалось в 5 тыс. сестерциев и выше, и простолюдинов (humiliores). Граждане больше не были равны перед законом даже теоретически. За одно и то же преступление простолюдина могли отправить ad bestias — на арену, на съедение диким зверям, «почтенного» изгнать, а всаднику или сенатору назначить небольшой штраф. Различие между категориями граждан было очень резким, а в III веке его зафиксировали законодательно.