После Рима. Книга вторая. Anno Domini 430–800

Но в V веке у Восточной Римской империи уже не было огромной армии. А если бы и была, ее вряд ли отправили бы в бой: сколь-нибудь продолжительные военные действия против Аттилы на Балканах обязательно спровоцировали бы сасанидскую Персию на наступление. Воевать на двух фронтах, не имея большого перевеса в силах, означало неизбежно проиграть. Правительство Феодосия II понимало, что наращивание численности войск не остановит подвижных и многочисленных конных лучников Аттилы (военные специалисты которого, как мы уже видели, к тому же научились правильной осаде крепостей).

Тупик?

Да ничего подобного!

В начале V века в Константинополе понимали, что армии не обязательно воевать, чтобы быть грозной силой. Что золото в сочетании с угрозой применения силы и дипломатией может стать мощным и эффективным орудием внешней политики. Что не следует стирать побежденного врага с лица земли: ведь вчерашний противник завтра может стать ценным союзником.

Столкнувшись с сильными и многочисленными врагами-гуннами, Восточная Римская империя отказалась от стратегии времен подавляющего военного превосходства империи и обратилась к мудрой и коварной дипломатии. Теперь к противнику посылали не войско, а умных, красноречивых и обаятельных переговорщиков. Действительных и вероятных противников подкупали, стравливали между собой, запугивали, а при случае и вербовали в союзники.

Примерно в 422 году Константинополь выплачивал гуннам 350 римских фунтов золота в год. В 437 году эта сумма возросла до 700 фунтов, а затем в 447 году утроилась до 2100 фунтов. В масштабе империи эти суммы были совсем невелики, и их нельзя было сравнить с колоссальными расходами на посылку против гуннов крупного экспедиционного войска, причем без каких-либо гарантий успеха. Золото в этом и в других случаях оказалось эффективнее, да и дешевле железа.

Раскроем наконец секрет успеха Константинополя: Восточная Римская империя унаследовала и тысячу лет поддерживала прекрасно работающую фискальную машину, которая исправно доставляла в казну золото и запасы зерна. Это позволяло сохранять и содержать регулярную армию, систематически обучать новобранцев и даже проводить дорогостоящие тактические учения.

Обученный солдат ценен и дорог. Мощная армия одним своим присутствием сдерживает главного врага — Персию. А золото в казну поступало непрерывно, и мизерные выплаты гуннам практически не наносили империи ущерба.

Так относительная слабость и незащищенность Восточной Римской империи породила «…стратегический метод, позволивший ей отражать волны завоевателей, накатывавшие одна за другой в течение более восьми веков из бескрайних евразийских степей, с Иранского плато, где находилась родина империй, со Средиземноморского побережья и из Месопотамии, подпавшей под владычество ислама в седьмом веке, и, наконец, из стран Запада, заново набравших силу»[6].

Наконец, в 449 году в Константинополе созрела давно напрашивавшаяся техническая идея: там решили отправить к гуннам посольство, чья официальная задача состояла в том, чтобы хоть немного смягчить и умиротворить жадного дикаря. Истинная же цель миссии состояла в организации убийства Аттилы: если гунны лишатся вождя, объединяющего ядра, то мгновенно погрязнут в распрях между претендентами на вакантный степной трон…

Дипломатия Аттилы, дипломатия империи

О дипломатических отношениях между Аттилой и Константинополем мы знаем довольно много, причем из достоверного первоисточника — записей Приска Панийского, историка и участника множества важных переговоров. Записи эти дошли до нас лишь в отрывках, за которые историки воздают хвалу византийскому императору Константину VII Порфирогенету (родился в 905 году). Этот монарх создал свод трудов античности из 23 книг. Увы, из них сохранились лишь четыре, в том числе отрывки из работ профессионального дипломата Приска Панийского, без которых мы почти ничего не знали бы о бесписьменных гуннах и об Аттиле.

О самом Приске Панийском известно немного. Он родился во Фракии, в городке Пания на северном берегу Мраморного моря, и был ритором и софистом, то есть преподавателем ораторского искусства. Помимо миссии к гуннам в 449 году, он через год или два находится в Риме, где участвует в переговорах с неким франкским риксом, которого дряхлеющая Западная Римская империя поддерживает против его старшего брата, союзника Аттилы.

Приск не говорит о своих задачах при посольстве. Знал ли он о двойном характере миссии 449 года? Официально — нет, а тайно — очень возможно, что да. Ведь хорошо подготовленное посольство должно иметь инструкции для любой ситуации, и тем более для ситуации внезапной смены власти. Но, разумеется, в своих записках он говорит лишь о дипломатической части миссии. Через посольство империя надеялась убедить Аттилу не нарушать мирные договоры, уладить проблему гуннских перебежчиков и отговорить гуннов от создания своего рода санитарного кордона на землях к югу от Дуная шириной в пять дней пути. Жителей этих земель гунны требовали эвакуировать.