После Рима. Книга вторая. Anno Domini 430–800

Лингвистические перемены затронули не только устную речь, но и текстовую культуру. Старинные рукописи копировали с произвольными изменениями, которые казались переписчикам «правильнее». В результате воцарился абсолютный кавардак, и даже образованные церковные иерархи не всегда понимали, что их «классическая» латынь на самом деле представляла собой смесь бог знает каких форм и диалектов этого языка.

В эпоху Возрождения пробудился интерес к греческому языку и замене средневековой латыни стилем эпохи Августа. Ученые-гуманисты нашли, издали и откомментировали множество древних книг. (Правда, некоторые тексты никогда и не терялись: Вергилий, Овидий, Лукан, Стаций, Клавдиан, Боэций и другие были хорошо знакомы Данте, Чосеру и Ронсару.)

Идея гуманистов состояла в том, что у латинского языка был классический период, то есть правильный и нормативный, и что все предшествующее следует считать незрелым и архаичным, а все последующее — упадком. По их мнению, писать на латинском языке хорошо в XV и XVI веках можно было, лишь рабски копируя стиль века Августа. «Средневековую» латынь, или, как ее часто именовали, «варварскую» — именно так назвали язык Григория Турского, Беды Достопочтенного, Фомы Аквинского или собрания Кармина Бурана, — гуманисты заместили той, которую сочли «классической».

Так прервалось живое развитие латинского языка, диктуемое новыми потребностями и новыми темами. Спустя тысячу лет после исчезновения Западной Римской империи латинский язык был окончательно убит — разумеется, с самыми лучшими намерениями.

Немецкий историк Иероним Вольф в XVI веке назвал Восточную Римскую империю «Византийской», Византией, по имени городка Византии, на месте которого расположен Константинополь. Не слишком грамотные жители империи этого слова не знали и просто не поняли бы, о чем идет речь, а образованные римляне удивились бы, так как встречали его только в литературном, насыщенном архаизмами языке греческих писателей и историков. Но с XV века государство ромеев не просто исчезло с карты, а и лишилось права голоса: теперь было важно лишь то, что о нем думали и писали западноевропейские ученые.

Авторы этой книги вслед за рядом современных историков полагают, что Византией исторически корректно называть государство, существовавшее с середины VII века на территориях восточной части Римской империи, которые та сумела отстоять от исламского нашествия. Римская империя сократилась до Византии не ранее захвата арабами Александрии в 641 году по Рождеству Христову.

В самой Византии этого никогда не забывали.

Христианская империя

В 527 году в Северной Африке правили вандалы, в Испании — вестготы, в Галлии — франки и бургунды, а Италия и древний Рим были владениями остготов. От державы, когда-то простиравшейся по всем берегам Средиземного моря, остались Балканы и Пелопоннес, Малая Азия, Сирия, Палестина, Египет. Все это были владения Восточной Римской империи.

Восточная Римская империя уже тогда поражала иностранцев своим богатством и великолепием, многочисленным и лояльным населением, устойчивым и необычным государственным устройством, одной из основ которого было народное волеизъявление.

Зосим ошибся, считая, что христианизация Римской империи означала гибель античной культуры. Ранняя христианская церковь действительно страдала изрядным фундаментализмом и была чужда знанию и наследию прошлого. Но к VI веку крайности более или менее сгладились. Компромиссные решения, которыми так славен Восток с его искусством торговаться и мастерством выходить на взаимно приемлемые договоренности, привели к тому, что при частичном вытравливании античной традиции на ее основе бурно развилась другая, не менее сложная и высокоинтеллектуальная.

Императоры стали христианами и уже не могли объявлять себя богами, но тенденция к слиянию религии и власти не исчезла. Эти две ветви оплели друг друга, поддерживая одна другую, и такая конструкция обрела небывалую устойчивость.

Христианские богословы Востока высоко ценили классическую античную литературу и считали ее необходимой для обучения красоте языка и стиля. Некоторые языческие храмы, конечно, разрушали, не исключая чудесные Серапейон и Марнейон, но многие из них перекроили и приспособили к нуждам христианских общин. Новопостроенные христианские церкви украшались растительными орнаментами и сценами Ветхого и Нового Завета, персонажи которых носили тоги. На улицах Константинополя по-прежнему красовались статуи богов и богинь, служа примером компромиссного решения: если красота не станет объектом поклонения («идолом»), она должна жить. Самый яркий пример восточноримской терпимости — храмовая статуя Аполлона на одной из площадей: ее просто назвали статуей Константина, не сбив даже короны из лучей солнца на голове.