После России

— Да, вы знаете, упал интерес к книгам Валентина "Пикуля. Помню, что «Фаворит» пришел к нам в свое время в количестве одной тысячи экземпляров, из них восемьсот отправили обратно в Советский Союз. Оставшуюся часть раскупили сотрудники миссии ООН, дипломаты, советские граждане, бывавшие здесь в командировке. Они приходили в обеденный перерыв, брали по пять-шесть комплектов и отправляли домой. Теперь же ситуация изменилась. Упал интерес к Проскурину, Распутину, Белову. Во всяком случае, он не тот, что был раньше. «Затоваривается» Юлиан Семенов, слишком, наверное, часто издается. А вообще я с ним давно знаком, мы в хороших отношениях.

— А каков интерес к публицистике?

— Был у нас сборник «Иного не дано». Пользовался большим спросом, мы запросили его даже авиагрузом.

— Что такое для вас конъюнктура? Как вы справляетесь с распродажей залежалой продукции? И вообще, есть ли она у вас?

— Иногда трудно даже понять, что залеживается. Ведь у нас только многотомных подписных изданий около семисот. Ситуация в книжной торговле меняется постоянно. И многое зависит от ситуации на вашем рынке. Определенные события в СССР могут повлиять в худшем или в лучшем смысле на наш рынок. К примеру, в начале 70-х годов на наших складах скопилось много переводной литературы: Драйзер, Скотт, Золя. Она лежала мертвым грузом, никто не хотел ее брать.

— А почему?

— Да потому, что те русские, которые приехали в Америку много лет назад, свободно владели английским и западную классику читали на языке оригинала. Зачем молодому человеку, учащемуся университета или колледжа, Вальтер Скотт на русском?..

Но когда пошла третья волна эмиграции, то переводная литература стала быстро расходиться. Почему? Потому, что в России она была дефицитом. Люди покупали сразу на тысячи долларов. Мы давали возможность в кредит составлять целые библиотеки. Первый взнос — 10 процентов. С нашей стороны это был рискованный шаг, американцы так бы не сделали, так рисковать могли только русские. Поверить людям на слово, что называется, на «запишу». И большинство людей рассчитывалось честно. Но находились, конечно, и обманщики.

Ваша система планирования выпуска книг (не знаю, как будет сейчас), мягко говоря, нечеткая. Помню, как ждали здесь читатели выхода Мандельштама в большой серии «Библиотека поэта». Предварительную подписку объявили году в шестьдесят четвертом, а том получили лишь в 1973 году. А тут и местные издания подоспели на русском языке — тот же четырехтомник в издании Международного литературного содружества.

Мало книг выходило хороших в России. Можно было на пальцах сосчитать, какие названия наиболее часто спрашивали покупатели. Сейчас, правда, ситуация изменилась. К примеру, еще недавно первые издания Булгакова расходились у нас мгновенно. А нынче на наших складах лежит, наверное, пятнадцать вариантов изданий этого замечательного писателя.

Пастернак. Набоков, Бек, Гроссман еще недавно считались сугубо эмигрантской литературой, выпускались они «Ардисом», «Посевом». Они стояли у нас как зарубежные издания, что-то вроде антилитературы. Мы их всегда держали, нам ведь надо снабжать университеты. Нам покупателя терять было нельзя Да и потом, мы американская фирма, торгуем всем, чем хотим. Мы не являемся ничьим агентом, мы — частная корпорация, которая покупает и перепродает любые книги.

— Нет ли у вас конфликтов с «Межкнигой»?

— Нет. Мы в расчете. Но вообще в последнее время стало труднее работать. Мы заказываем книги по тем-планам, подчас не зная авторов, заказываем, как кота в мешке… И делаем промахи.

— То есть чего-то не надо было закупать?

— Трудно подчас сказать, что надо, а чего нет. Та же приставкинская «Ночевала тучка золотая», надо было заказать ее в больших количествах, а мы взяли только 250 экземпляров. В чем есть всегдашняя уверенность, так это в детской книге. И у нас в Америке бабушки имеют сильное влияние на своих внуков. Мы видим — старушка пенсионерка для внука берет, вот и не жалко для нее скидки. Ведь если книга детская стоит пять-шесть долларов, то для пенсионерки уже дорого.

— Имеете ли вы дело с нашими кооператорами?

— Пока что нет, потому что, скажу честно, я не уверен, что они надежные партнеры. Ваша кооперация все еще в начальной фазе. А вот книги у них планируются интересные. С «Межкнигой» мы можем расплачиваться в конце года, а кооператоры деньги хотят вперед.

— Заглядывают ли к вам наши писатели? Сознаю: в сущности, задаю провокационный вопрос, ведь еще недавно даже посещение вашего магазина считалось чуть ли не преступлением…