Читаем После «Структуры научных революций» полностью

До сих пор я рассматривал то, что Ян называет научными видами или видами, которые природа демонстрирует членам некоторой культуры. К ним я вернусь, когда в следующем разделе буду обсуждать статью Джеда Бухвальда. Однако сначала полезно рассмотреть пример, обнаруживающий важность принципа непересекаемости для социальных видов. Основную иллюстрацию предоставляют статьи Джона Хейлброна и Ноэля Свердлова.

Статья Джона «Мятеж математиков» дает прекрасный пример хитрости историка. Она также имеет прямое отношение к моей старой статье, которую он использует. Хотя он ограничил свою статью очень узкими рамками, я вполне оценил и принял его более сложное и тонкое исследование развития и взаимоотношений научных областей. Его исследования в совокупности образуют крупное и все еще непревзойденное достижение. Однако методологические замечания Джона относительно словаря историка, необходимого для описания изучаемых явлений, кажутся мне ошибочными и способными принести вред историческому пониманию.

Главный продукт исторического исследования есть рассказ о развитии во времени. Каким бы ни был его предмет, рассказ всегда должен начинаться с исходного положения дел. Если предметом являются верования людей относительно природы, он должен открываться описанием убеждений, которые были признаны в то время и в том месте, с которого начинается рассказ. Это описание должно включать в себя также характеристику словаря, с помощью которого описывали естественные явления и формулировали убеждения о них.

Если же рассказ имеет дело с групповой деятельностью или практиками, он должен открываться описанием различных практик, признаваемых в период, с которого начинается рассказ, и указанием того, чего ждали от этих практик их участники и окружающие. Кроме того, начальная стадия должна вводить имена описываемых практик (предпочтительно те, которые использовались участниками) и выявлять ожидания современников: как их оправдывали и как критиковали в то время?

Для изучения природы и объектов этих убеждений и ожиданий историк обращается к тому, что я раньше называл переводом, но теперь лучше сказать, что он обращается к изучению языка. К этому различию я вернусь ниже.

Сообщая результаты своего исследования читателю, историк обучает его языку, показывает читателю, как употреблялись термины, большая часть которых принадлежит к общим терминам, в эпоху, с которой начинается рассказ, но уже не употребляются таким образом в эпоху жизни историка и его читателя.

Некоторые из этих терминов, например термины «наука» или «физика», все еще существуют в языке читателя, однако их значение изменилось, поэтому читатель должен вернуться к их прежнему употреблению.

Когда этот процесс осуществлен в достаточной степени для целей историка, требуемый исходный пункт задан, и рассказ может начаться. В его изложении используются только термины, значения которых были усвоены с самого начала, и термины, вводимые постепенно по мере развития излагаемых событий.

Лишь в самом начале, в описании исходного положения дел, историк может использовать современный язык, которым владеет читатель. (См. замечание Джона об анахронизме, допущенном мной в названии статьи «Математическая versus экспериментальная традиции в развитии физической науки».) Конечно, всегда есть искушение использовать более поздние, уже знакомые термины или термины, изменившие свое значение по сравнению с рассматриваемой эпохой. Это не обязательно должно отразиться на результате, хотя всегда сопровождается большим риском. Необходимы чуткость и сдержанность, чтобы избежать искажений.

Опыт показывает: лишь немногие историки обладают этими качествами в достаточной мере. Я сам неоднократно обманывался в своих ожиданиях.

Использование названий современных научных областей при обсуждении развития науки в прошлом столь же опасно, как и применение современной научной терминологии для описания прошлых убеждений. Термины «физика» и «астрономия», подобно терминам «сила» и «элемент», являются общими и несут в себе определенные поведенческие ожидания. Эти и другие названия конкретных наук усваиваются вместе в одном особом множестве. Ожидания, позволяющие отличить практику одной науки от практики другой, опираются на гораздо большее число характерных черт, чем черты, общие для всех наук. Это объясняет, почему человек сначала должен усвоить названия нескольких наук и лишь после этого он сможет научиться отличать практику одной науки от практики других.

Перейти на страницу:

Все книги серии Новая философия

Душа человека. Революция надежды (сборник)
Душа человека. Революция надежды (сборник)

В своей работе «Душа человека» Эрих Фромм сосредоточил внимание на изучении сущности зла, отмечая, что эта книга является в некотором смысле противоположностью другой, пожалуй, самой известной его книге – «Искусство любить». Рассуждая о природе зла, он приходит к выводу, что стремление властвовать почти всегда перетекает в насилие, и главную опасность для человечества представляют не «садисты и изверги», а обыкновенные люди, в руках которых сосредоточена власть.«Революция надежды» посвящена проблемам современного технократического общества, которое втягивает человека в бесконечную гонку материального производства и максимального потребления, лишая его духовных ориентиров и радости бытия. Как сохранить в себе в этих условиях живые человеческие эмоции и отзывчивость? Что может и должен сделать каждый, чтобы остановить надвигающуюся дегуманизацию общества?

Эрих Зелигманн Фромм , Эрих Фромм

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Философия / Психология / Прочая справочная литература / Образование и наука / Словари и Энциклопедии

Похожие книги

Фактологичность. Десять причин наших заблуждений о мире — и почему все не так плохо, как кажется
Фактологичность. Десять причин наших заблуждений о мире — и почему все не так плохо, как кажется

Специалист по проблемам мирового здравоохранения, основатель шведского отделения «Врачей без границ», создатель проекта Gapminder, Ханс Рослинг неоднократно входил в список 100 самых влиятельных людей мира. Его книга «Фактологичность» — это попытка дать читателям с самым разным уровнем подготовки эффективный инструмент мышления в борьбе с новостной паникой. С помощью проверенной статистики и наглядных визуализаций Рослинг описывает ловушки, в которые попадает наш разум, и рассказывает, как в действительности сегодня обстоят дела с бедностью и болезнями, рождаемостью и смертностью, сохранением редких видов животных и глобальными климатическими изменениями.

Анна Рослинг Рённлунд , Ула Рослинг , Ханс Рослинг

Обществознание, социология
Экономика идентичности. Как наши идеалы и социальные нормы определяют кем мы работаем, сколько зарабатываем и насколько несчастны
Экономика идентичности. Как наши идеалы и социальные нормы определяют кем мы работаем, сколько зарабатываем и насколько несчастны

Сможет ли система образования преодолеть свою посредственность? И как создать престиж службы в армии? И почему даже при равной загруженности на работе и равной зарплате женщина выполняет значимо большую часть домашней работы? И почему мы зарабатываем столько, сколько зарабатываем? Это лишь некоторые из практических вопросов, которые в состоянии решить экономика идентичности.Нобелевский лауреат в области экономики Джордж Акерлоф и Рэйчел Крэнтон, профессор экономики, восполняют чрезвычайно важный пробел в экономике. Они вводят в нее понятие идентичности и норм. Теперь можно объяснить, почему люди, будучи в одних и тех же экономических обстоятельствах делают различный выбор. Потому что мы отождествляем себя с самыми разными группами (мы – русские, мы – мужчины, мы – средний класс и т.п.). Нормы и идеалы этих групп оказываются важнейшими факторами, влияющими на наше благосостояние.

Джордж А. Акерлоф , Рэйчел Е. Крэнтон

Обществознание, социология
Доисторические и внеисторические религии. История религий
Доисторические и внеисторические религии. История религий

Что такое религия? Когда появилась она и где? Как изучали религию и как возникла наука религиеведение? Можно ли найти в прошлом или в настоящем народ вполне безрелигиозный? Об этом – в первой части книги. А потом шаг за шагом мы пойдем в ту глубочайшую древность доистории, когда появляется человеческое существо. Еще далеко не Homo sapiens по своим внешним характеристикам, но уже мыслящий деятель, не только создающий орудия труда, но и формирующий чисто человеческую картину мира, в которой есть, как и у нас сейчас, место для мечты о победе над смертью, слабостью и несовершенством, чувства должного и прекрасного.Каким был мир религиозных воззрений синантропа, неандертальца, кроманьонца? Почему человек 12 тыс. лет назад решил из охотника стать земледельцем, как возникли первые городские поселения 9–8 тыс. лет назад, об удивительных постройках из гигантских камней – мегалитической цивилизации – и о том, зачем возводились они – обо всём этом во второй части книги.А в третьей части речь идет о человеке по образу жизни очень похожему на человека доисторического, но о нашем современнике. О тех многочисленных еще недавно народах Азии, Африки, Америки, Австралии, да и севера Европы, которые без письменности и государственности дожили до ХХ века. Каковы их религиозные воззрения и можно ли из этих воззрений понять их образ жизни? Наконец, шаманизм – форма религиозного миропредставления и деятельности, которой живут многие племена до сего дня. Что это такое? Обо всем этом в книге доктора исторических наук Андрея Борисовича Зубова «Доисторические и внеисторические религии».

Андрей Борисович Зубов

Культурология / Обществознание, социология / Образование и наука
Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще
Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще

Восток и Запад: кто лидирует сейчас и почему, было ли так всегда и что ждет мир завтра?Известный историк и археолог, преподаватель Стэнфордского Университета Иэн Моррис рассказывает о 15 тысячелетиях человеческой истории, последние два из которых Запад играет в мире доминирующую роль. Моррис объясняют причину упадка и поражения Востока в историческом соревновании с Западом. Но будет ли властвовать Запад бесконечно? Иэн Моррис предлагает свежий взгляд практически на каждое важное историческое событие. Он описывает закономерности человеческой истории, анализирует события современности и делает прогнозы относительно ситуации в будущем.Иэн Мэттью Моррис дает неожиданные ответы, подкрепляя их тщательно выверенными фактами, сводя воедино последние результаты исследований в археологии, искусстве, метеорологии, медицине, нейропсихологии, антропологии.

Иэн Мэттью Моррис

Обществознание, социология