После тебя

-Чтобы не пострадал тот, у кого это на самом деле.

-А это это - что?

Макс заговорщицки перегнулся ко мне, я тоже потянулась вперёд.

-А это, - он сделал страшные глаза, а потом щелкнул меня по носу, - большая тайна.

Откинулся обратно, отпивая чай, я скривилась:

-Ну и пожалуйста. Не очень-то и хотелось.

Макс рассмеялся, достав сигареты, закурил. Пока огонёк в сумерках то усиливался, то гаснул, мы сидели молча, потом Макс затушил окурок, бросив его в бутылку с остатками чая.

-Надо ложиться, - сказал, вставая, и вышел из дома, видимо, в туалет, а может, проверить обстановку. Его кошелёк остался лежать на столе. Кинув взгляд на дверь, я взяла его. Внутри оказалась очень большая сумма денег на мой взгляд и водительские права на имя Максима Викторовича Кириллова. Больше ничего.

-Ну так не может быть, - пробормотала я и, сама не зная зачем, вытащила права из отделения. За ними оказался вырезанный из фотографии неровный четырёхугольник. На нем девушка по грудь, в обычной футболке, светлые волосы распущены, красивая какой-то необычной красотой. Изображена в анфас, но смотрит немного в строну, и взгляд такой сильный, притягивающий внимание.

Я быстро сунула фото и права на место, сам кошелёк вернула на стол, и вовремя, почти сразу вошёл Макс. Я держала в руках бутылку, делая вид, что читаю этикету, и очень надеясь, что мои руки не дрожат.

-Ложимся? - Макс, кажется, ничего не заметил.

-Мы будем спать вместе?

-Тебя что-то смущает? - услышала уже привычную усмешку, и разозлилась.

-Я у стенки, - сказала в ответ и потопала к дивану.

Макс лёг рядом, не касаясь меня. Я лежала, слушая его дыхание, и под его размеренность уснула, не переставая думать о девушке на фотографии.

Ночью было холодно, даже в свитере и под одеялом, сентябрь заявлял свои права. Я свернулась калачиком, пытаясь согреться, получалось так себе. А потом почувствовала, как горячая рука притянула меня за живот к телу. Макс прижал к себе крепко, слишком крепко и близко, стало тепло и спокойно, и очень скоро я уснула.

Проснулась неожиданно, просто открыла глаза и уперлась взглядом в серую ткань толстовки. Не помню, когда ночью я успела развернуться, но вот лежала, уткнувшись носом в мужскую грудь. Было тепло и уютно, и за это вдруг стало стыдно. Стыдно перед Павликом, за которого я выхожу замуж, стыдно перед Максом, для которого эти объятья вынужденная мера, и больше всего перед собой - за то, что они мне нравятся. Хотелось так и лежать, я закрыла глаза, втягивая носом запах Макса. И снова думая о том, что это неправильно. Даже не то, что мы с ним в какой-то деревне спим в обнимку, а вся моя жизнь. Глупым и немыслимым показалась предстоящая свадьба, кольцо на пальце, которое мне даже не нравилось. Я не могла вспомнить, чтобы давала согласие на свадьбу, но его у меня и не спросили. Павлик привык принимать решения за меня, не спрашивая, уверенный в том, что точно знает, что мне надо. И ни разу не угадывал. За эти пять с лишним лет ни разу. Нет, глупо его обвинять в чем-либо, ведь я никогда не говорила о своих желаниях. Не говорила, потому что не видела в нем человека, который их если не разделит, то поймёт. У Павлика вся жизнь расчерчена на двадцать лет вперёд, а я плыву по течению, не зная, что меня ждёт в следующую минуту.

И стало ясно: мы не должны быть вместе, потому что не сделаем друг друга счастливыми. Это было так просто и понятно, и при этом стало открытием, что я снова распахнула глаза, в этот раз подняв голову, столкнулась с серьёзным взглядом карих глаз. Макс лежал, обнимая меня и накручивая на палец прядь моих волос, думал о чем-то своём, как и я, но сразу спросил:

-Проснулась? - и улыбнулся. Улыбка была такая мягкая и не свойственная ему, и эти ямочки... захотелось прикоснуться к его щеке, и я вдруг подумала, почему бы и нет?

Глава 3 (4)

И тут же одернула себя. Если я и решусь уйти от Павлика, это не повод бросаться в объятия первому встречному, тем более, к Максу. Поэтому я просто кивнула. Мы снова замолчали, и я, опустив голову, уткнулась ему в грудь. Мы лежали, Макс накручивал и раскручивал мою прядь, а я думала, когда стоит отстраниться, хотя совершенно не хотела. Наконец, он сказал:

-Надо ехать, Соня, - и все встало на свои места. И лежание наше показалось глупым и неуместным, откатившись, я села, поправляя волосы, глядя в стену, лишь бы не встретиться с ним глазами. Макс поднялся, оправил одежду, я поднялась следом, пряча глаза, словно тут произошло нечто постыдное и судимое.

-Есть будешь? - спросил Макс, взъерошивая волосы и закуривая, я помотала головой.  -   Тогда поехали.

Я молча направилась за ним, мы покинули дом, дошли до того места, где вчера бросили машину. Там она и обнаружилась, правда, уже другая: старенький "Фольксваген".

-Куда мерс делся? - спросила я, пристёгиваясь.

-Он стал ненадёжен.

-Куда мы едем?

-Встретимся с вчерашними преследователями.

Я уставилась на него во все глаза.

-Вот так просто?

-А тебе особое приглашение нужно?

-Зачем же мы от них убегали, если теперь сами к ним едем?

-Когда мы от них убегали, я не знал, что это за люди.