После тебя

Она листала и листала, а я смотрела на фотографии мальчика в смешных штанах, серьёзного школьника с рюкзаком, и наконец передо мной оказалось невклеенное фото: Марк в смешном берете. Я взяла ее в руки. Татьяна Петровна улыбнулась:

-Это он в спектакле играл, в институте.

А я смотрела и не могла оторвать глаз, вглядывалась в такие знакомые черты и думала: вот он Марк Самохвалов, тихий добрый мальчик, отличник, участник самодеятельности, бандит, подстроивший собственную смерть. Глаза Макса, такие привычно спокойные и равнодушные, смотрели на меня с фотографии. А Татьяна Петровна все что-то говорила, говорила. Сердце мое сжалось от боли за неё, пусть ее сын жив, но она потеряла его, похоронила, пережила и его, и боль утраты. Он для неё всегда будет хорошим парнем, а он... в глазах защипало, я попросилась в туалет. Умылась холодной водой и, посмотрев на своё отражение, сказала:

-Тебя это не касается.

На самом деле, я просто боялась привлечь интерес к этим людям, не зная, к чему может привести правда, вскройся она. И как ни хотелось им помочь, я велела себе уходить.

Тепло распрощалась с женщиной, поймав такси (не хотелось трястись в общественном транспорте, хотелось домой, забыться), вскоре входила в свою квартиру.

Кинула сумку на тумбу, разувшись, посидела, вытянув ноги, в голове было пусто, на душе хреново. Наконец, поднялась, заглянув в кухню и щёлкнув чайником, пошла в комнату, на ходу расстёгивая пуговицы платья. И застыла на пороге. Сердце, скакнув, забилось быстрее: в моем кресле, вольготно развалившись, сидел Макс.

Глава 4 (2)

Я так и замерла на пороге, держа пальцы на пуговицах. Он улыбнулся, широко, ненатурально.

Бежать. Это была первая мысль, но я себя пересилила. Не факт, что он знает. Но приближаться к нему не хотелось. Стоять столбом тоже как-то неуместно. Надо что-то спросить. Немедленно.

-Я думала, ты уехал.

-Я в процессе. Заканчиваю дела.

И смотрит, с таким интересом смотрит, словно он удав, а я мышь, уже брошенная на растерзание. - Чего замерла на пороге?

Я сглотнула, сделав невнятный жест рукой.

-Чайник поставила, думала чая попить.

-Татьяна Петровна тебя не угостила чаем?

Я застыла, широко распахнув глаза. Какая же дура наивная, на что я рассчитывала, ведя этот разговор? Я снова сглотнула, заморгав. А потом поймала его взгляд и поняла: он свидетелей не оставляет. И, развернувшись, бросилась бежать.

Он догнал меня в два шага, ждал подобного поступка, видимо. Схватил за талию, я начала брыкаться руками и ногами, но он вернул меня в комнату, бросив на кровать, навис сверху, разглядывая.

-Я думал, у тебя больше ума, - покачал головой, вставая, закуривая. Я тут же села, следя за ним. Мы встретились взглядами.

Как он от меня избавится? Светиться не будет, значит, несчастный случай. В масштабах моей квартиры и бортик ванной подойдёт, шарахнет темечком, и привет. И я вдруг увидела это так ярко и живо, что не выдержала.

-Не убивай меня, - сказала дрожащим голосом, он усмехнулся, выдыхая дым в потолок.

-Раньше надо было думать. Когда из окна вылезала на даче.

-Ты знал?

-Не будь дурой. То, что ты посчитала гениальной маскировкой, на деле только подтвердило мои догадки.

-Но... почему же ты... ещё тогда...

Макс поморщился, туша окурок о блюдце, ответил:

-Потому что не мог знать, узнала ты что-то или нет. А трясти тогда не посчитал возможным.

-Макс... - я сидела, сгорбившись, глядя на него исподлобья. Понимая, как глупо это прозвучит, добавила. - Я никому не скажу.

Он только рассмеялся. Зло так, нехорошо. Подойдя, наклонился, упёрся руками в бёдра, рассматривая меня. Я сжалась ещё больше. Поглазев, он покачал головой, думая о своём. Отстранился, отошёл. Пару минут стояла тишина, я понимала: сейчас решается моя участь. И думала: мои слова ничего не значат. Ровным счётом. Он это знает, и я это знаю. Есть люди, которые умеют спрашивать. А я обычная девчонка, нет у меня ни стального характера, ни железных принципов. Я его сдам, и он это понимает.

Надо его отвлечь. Отвлечь и огреть чем-то по голове. А потом бежать, бежать, как можно дальше. Мы снова встретились взглядами, он вздохнул.

-Время искупать грехи, - сказал вслух, я не поняла, к чему, а он добавил, - поедешь со мной, Соня.

Первый момент я только глазами хлопала. На задворках сознания мысль о том, что смерть откладывается, уже появилась, а вот до основного разума дошло не сразу. Как и суть его слов. А когда дошло, я спросила:

-Куда?

Макс пожал плечами. Исчерпывающий ответ. И тут я поняла: он бежит. Бежит от чего-то или кого-то из прошлого, от себя такого, какой он есть, от того, что уже не вернуть, не исправить. И ему действительно все равно куда. Бежать с ним - это почти умереть. И при этом жить. Мы с ним как два беспризорника, которым нужна поддержка друг друга. И я сказала:

-Мне надо вещи собрать.

Отъехав несколько сотен километров, мы свернули с трассы в город.

-Путешествие вышло коротким, - пошутила я, Марк (я привыкала называть его так) усмехнулся.

-Надолго не задержимся.