После тяжелой продолжительной болезни. Время Николая II

Церемония открытия Думы, состоявшаяся 27 апреля 1906 года в Георгиевском зале Зимнего дворца, сразу же продемонстрировала, что Власть и Общество понимают смысл новоучрежденного органа совершенно по-разному и вряд ли найдут общий язык.

Началось всё очень монархично. Под «Боже, царя храни» в зал сначала проследовала помпезная процессия из дворцовых служителей и сановников, которые торжественно внесли царские регалии, включая бриллиантовую корону. Потом появился император, за ним обе императрицы в русских национальных головных уборах, великие князья и княгини, адъютанты, фрейлины и прочая свита.

Депутаты, половину которых составляли крестьяне, а другую половину интеллигенты, полюбовались на этот парад былых времен, выслушали тронную речь государя («Я буду охранять непоколебимыми установления, Мною дарованные…»). Потом сразу же выбрали сплошь кадетский президиум во главе со всеми уважаемым профессором С. Муромцевым.

Председатель Думы сначала выставил из зала «посторонних лиц», то есть высшее чиновничество, а затем дал слово одному из создателей «Союза освобождения» И. Петрункевичу. «Долг чести, долг совести требует, чтобы первое свободное слово, сказанное с этой трибуны, было посвящено тем, кто свою жизнь и свободу пожертвовал делу завоевания русских политических свобод», – заявил радикальный земский деятель и под шумные аплодисменты потребовал амнистии для политзаключенных.

Вся чинность сразу же была разрушена.

Боевитая Дума и дальше все время обостряла отношения. На «тронную речь» самодержца депутаты решили ответить «адресом», в котором потребовали упразднить Государственный Совет и ввести ответственность кабинета перед парламентом.

Эти претензии на реальную политическую власть потрясли правительство. Оно-то планировало в качестве первого материала для обсуждения отправить депутатам проект о создании прачечной и оранжереи в Дерптском университете.

Тронная речь Николая II. В. Поляков

При столь разном представлении о назначении Думы никакой совместной работы, конечно, получиться не могло.

От требований «адреса» правительство попросту отмахнулось. На проект амнистии ответило, что «в настоящее смутное время» она невозможна.

Депутаты почти единогласно выразили кабинету «формулу недоверия». Каждый раз, когда выступал какой-нибудь министр, в зале кричали «в отставку!».

Основные бои велись по двум вопросам: об отмене смертной казни (раз уж не получилось с амнистией) и о земельной реформе, в которой были заинтересованы депутаты-крестьяне. Речь шла ни более ни менее как о «принудительном отчуждении частновладельческих земель».

Когда Дума решила вынести этот взрывоопасный вопрос на всенародное обсуждение, терпение правительства закончилось.

Девятого июля 1906 года вышел царский манифест о роспуске парламента. Здание заседаний окружили войска. Депутатов внутрь не пустили.

«Я сел на велосипед и около 7 часов утра объехал квартиры членов Центрального комитета [партии кадетов], пригласив их собраться немедленно у Петрункевича», – вспоминает Милюков. Затем велосипедист наскоро, на крышке рояля, набросал документ взрывного содержания, тут же принятый остальными участниками совещания. Это был призыв к «пассивному сопротивлению», то есть к кампании гражданского неповиновения.

В тот же день более трети членов Думы перебрались в Выборг, на территорию автономной Финляндии, где не могла помешать российская полиция, и выступили с воззванием к российскому народу не платить налоги и не отбывать воинскую повинность: «ни копейки в казну, ни одного солдата в армию».