После того, как не нужны нам стали мифы

Затем появился высокий бородатый мужчина с окровавленной головой.

– Авраам Линкольн, – сказал Леор.

– Древний бог эмансипации, – пояснил я Прокуратору после специально произведенного запроса.

Затем из машины вышел очень симпатичный молодой мужчина с ослепительной улыбкой и тоже окровавленной головой.

– Джон Кеннеди, – сказал Леор.

– Древний бог юности и весеннего обновления, – сказал я Прокуратору.

– Символ смены времен года, торжества лета над зимой.

– Таковым богом был Осирис, – не замедлил возразить мне Прокуратор. – Зачем их таких двое?

– Их существует намного больше, – сказал я. – Бальдер, Таммуз, Митра, Атис [светлые божества плодородия, весны и растительности из древнегерманской, вавилонской, древнеиранской и фригийской мифологий].

– Для чего нужно было такое большое количество? – не унимался Прокуратор, но в этот момент раздался усталый голос Леора:

– Вот теперь я закругляюсь.

Теперь среди нас было множество богов и героев. Открылся сезон бурного веселья.

Медея сбежала вместе с Ясоном. Агамемнона помирили с Клитемнестрой, а Тесей и Минотавр стали жить под одной крышей. Другие боги и герои не чурались общения с нами, простыми людьми. Мне удалось побеседовать с Джоном Кеннеди, вышедшим последним из машины легендарных персонажей. Как и Адама, самого первого из таковых, его очень беспокоило здешнее пребывание.

– Да не был я никакой легендой, – жаловался он мне. – Я просто жил.

Был самым заурядным человеком. Участвовал в избирательной кампании и произносил речи…

– Вы стали легендой, – сказал я. – Вы жили, а затем умерли, и в смерти своей вы подверглись полной трансформации в умах людей.

Он рассмеялся.

– И превратился в Осириса? В Бальдера?

– Такие сравнения в вашем случае вполне уместны.

– Для вас – может быть. Но в Бальдера перестали верить за добрую тысячу лет до моего появления на свет.

– Для меня, – возразил я, – вы, Осирис и Бальдер – по сути современники. Для меня и для всех, кто живет в нашем мире. Вы все из мира седой древности, все одинаково архаичны. Вас разделяют тысячи лет.

– И я – последний из мифов, которые вы выпустили из этой своей машины?

– Вот именно.

– Но почему именно я? Неужели люди прекратили мифотворчество с последней трети двадцатого столетия?

– Об этом лучше спросить у Леора. Но я разделяю вашу точку зрения в том, что как раз ваша эпоха ознаменовалась концом мифотворчества. С тех пор люди перестали верить в такие вещи, как мифы. У нас отпала в них необходимость. Когда мы благополучно преодолели эпоху трудностей, то вступили в некое подобие рая, где каждый из нас сам превращал свою собственную жизнь в легенду. Поэтому для чего это нам нужно возвышать каких-либо отдельных людей над каждым из нас?

Он как-то странно поглядел на меня.

– Вы действительно уверены в том, что это именно так? Что вы обитаете в раю? Что люди сами стали богами?

– Попробуйте пожить какое-то время в нашем мире, – предложил я, – и вы воочию удостоверитесь в этом.

Он так и поступил, войдя в наш мир, но к какому выводу он пришел, этого я так никогда и не узнал, потому что мне уже больше не доводилось с ним встречаться. Зато с другими бродившими среди нас богами и героями я сталкивался лицом к лицу довольно часто. Они были повсюду. Они ссорились между собой, занимались грабежом, а то и просто разбоем, иные предавались всевозможным безумствам. Нас это не очень-то сильно тревожило, ибо именно вот такого поведения и следовало было ожидать от архетипов зари человечества. А некоторые из них оказались вполне мирными. У меня, например, была мимолетная любовная интрижка с Персефоной. Как зачарованный, я наслаждался пением Орфея. Для меня танцевал Кришна.

Дионис возродил утраченное искусство приготовления спиртных напитков и научил нас пьянствовать.

Локи устраивал для нас волшебные фейерверки.

Таллезин проникновенно исполнял для нас удивительные в своей непостижимости баллады.

Ахилл, чтобы доставить нам удовольствие, восхищал нас искусством копьеметания.

Да, это была пора чудес, но и чудеса приедаются. Легендарные наши гости наскучили нам. Их было слишком много, да и оказались они такими шумными, такими неугомонными, такими слишком уж надоедливыми в своих непомерных запросах. Они хотели, чтобы мы их любили, прислушивались к ним, поклонялись им, слагали о них поэмы. Они задавали много вопросов – притом некоторые из них были того неприличного свойства, что граничили с тайным желанием подсмотреть внутренние механизмы, что приводили в движение наш мир, либо приводили нас в замешательство, ибо мы едва ли знали на все ответы. Они становились все более и более завистливыми и злобными, плели непрерывные интриги и строили самые различные друг другу козни, тем самым иногда подвергая и нас самих немалой опасности.

Леор доставил нам великолепную потеху, однако со временем мы становились все более единодушными в том, что самая пора всем этим персонажам легенд и мифов убираться восвояси. Мы терпели их среди нас в течение целых пятидесяти лет, и этого оказалось более, чем достаточно.

И вот мы собрали всех их в кучу и начали загонять назад в машину.