После. Во имя Хозяина

Наконец Григорий допил до дна, вернул стакан Марине, снова лёг на подушку головой. Марина улыбнулась.

–Было очень вкусно. Спасибо.

–Да не за что. Я могу потом ещё принести. Ты когда отсюда выходишь?

–Завтра.

–Понятно. Ну тогда не вижу смысла приносить.

–Ну да.

–Вообще голова сильно болит?

–Да не особо. Ну и после чая стала полегче,– засмеялся Чернов.

–Я же говорила…

–Хватит!– грозно прокричала Сима,– я же говорю, что ему нужен покой, а ты со своим чаем… Ещё бы шамана, мужа своего, пригласила и вместе с ним бы заклинания здесь читали и с бубном прыгали!

–У тебя крайне скудные представления о наших ритуалах. У тебя о многом скудные представления.

–А может тебе всё же стоит уйти?

–Может… А может и нет… А может это и не твоё дела вовсе, хотя… Ладно. Я пойду, дела у меня ещё есть. С бубном вокруг костра надо попрыгать, может помолюсь за тебя, и ты подобрее станешь.

Марина встала с кровати, провела рукой по груди Чернова и уже собиралась уходить, но, неожиданно нагнулась и поцеловала его в щёку, после чего кокетливо произнесла: «Выздоравливай. Скоро увидимся»,– после чего вышла из комнаты.

Сима выбежала в след за ней. Марина не ожидала никакого подвоха, но, неожиданно, Сима набросилась на неё сзади и прижала к стене. Марина вскрикнула. Услышав странные звуки за дверью, Гриша быстро вскочил с кровати и босиком подбежал к двери, которая была приоткрыта, поэтому он прекрасно видел всё, что происходило в коридоре.

Сима прижала Марину к стене. Обе девушки с ненавистью смотрели друг другу в глаза и готовы были начать драться. Сима ударила оппонентку в грудь и прошептала:

–Ещё раз подойдёшь к нему, тебе будет плохо.

–И что же ты сделаешь?

–Мужу твоему расскажу, я знаю, как у вас здесь с женщинами обращаются.

–А я Коновалову скажу, что ты мне угрожала.

–Алесей Андреевич мне верит, а вот твой муж тебе- нет. Можешь рассказывать. Я смотрю, у тебя все запястья в синяках. Хочешь, чтоб новые добавились?

–Да иди ты. Зато со мной он уже трахался, а на тебя даже не смотрит. Я чувствую, вы с ним даже не целовались ни разу. Я ведь права?

–Я тебя предупредила, сука. Лучше не нарывайся.

–Или что?

–Надо будет я тебя лично убью. Я врач и учёный, труп уничтожить смогу. Поняла, тварь.

–Иди нахуй,– Марина грубо оттолкнула Симу и вышла из госпиталя.

Григорий успел лечь в кровать, и когда девушка зашла в комнату, он уже лежал под одеялом. Сима подбежала к прикроватной тумбочке, схватила бутылку с чаем, открыла окно и выкинула её куда-то в снег.

–Зачем ты это сделала?

–Может она тебя отравить хочет. Я не знаю, из чего этот напиток сделан… И вообще лежи и молчи. Я лучше знаю, что тебе поможет, а что- нет!– крикнула Сима и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.

Глава 5. Умирающий город.

Как только Сима вышла из палаты, Чернов закрыл глаза и с улыбкой стал воспроизводить в голове то, что произошло несколько минут назад. Любовь Симы казалась ему какой-то смешной, глупой и детской. Она была для него как сестра, но о чём-то большем он не думал даже в детстве, когда гормоны были особо активны. Григорий попытался встать, но понял, что у него это вряд ли получится, а если и получится, то ему будет больно, поэтому парень решил заснуть.

Он повернулся на другой бок, почесал щёку, на которой находился огромный синяк, появившийся от удара бревном, и закрыл глаза. Сначала спать ему совсем не хотелось. В голову лезли мысли, он представлял то Симу, то Марину, то Коновалова, который почему-то был одет в белую меховую шубу, которую здесь носил каждый охотник. Неожиданно он вспомнил свою покойную маму, отчего Чернову стало грустно. Пожалуй, её слов поддержки ему очень часто не хватало. Во Владивостоке все привыкли терять близких. Дольше шестидесяти никто не жил, а в основном все умирали в сорок-пятьдесят лет, сталкеры, которые почти каждый день проводили за пределами городских укреплений, не доживали и до сорока, кто-то просто не возвращался из очередного рейда, становясь жертвой какого-нибудь мутанта, кто-то возвращался, нахватав при этом такую дозу радиации, что еле стоял на ногах. Таких сразу отправляли в хоспис. Жить им оставалось от силы месяц. Там они домирали на минимальном пайке под тяжёлые вздохи врачей и медсестёр, которые ничего не могли сделать, а лишь желали того, чтобы несчастные поскорее отмучались, поэтому многие, получившие слишком большую дозу, совершали самоубийство и не возвращались в город, потому что там их ждала участь гораздо хуже смерти.