После всего. третья книга стихов (посмертная)

Был день, как день. За ширмой белой
Стоял встревоженный покой.
Там коченеющее тело
Накрыли плотной простыней.

И все. И кончились тревоги

Чужой неласковой земли.
И утром медленные дроги
В туман сентябрьский проползли.

Ну что-ж? И счастье станет прахом.

И не во сне и не в бреду —
Я без волненья и без страха
Покорно очереди жду.

Но только — разве было нужно

Томиться, биться и терпеть,
Чтоб так неслышно, так послушно
За белой ширмой умереть.

20-II-33

«К чему, к чему упрямая тревога..»

К чему, к чему упрямая тревога?
Холодный год уж клонится к весне.
Мой сын здоров. Мой муж не на войне…
О чем еще могу просить у Бога?..

6-I-40

«Мне давно уже не мило…»

Мне давно уже не мило —
Ни день, ни ночь, ни  свет, ни мгла.
Я все, что некогда любила —
Забыла или предала.

Мне надоело быть печальной,

И все прощать, и все терпеть,
Когда на койке госпитальной
Так просто было умереть.

В тоске блаженной и крылатой

Я задыхалась и — спала.
Мелькали белые халаты,
Вонзалась острая игла…

Чтоб снова. из последней силы

Влачить бесцельно день за днем,
Чтоб вновь войти в свой дом унылый,
В холодный, неуютный дом…

А в памяти все неотступней —

Прозрачная ночная мгла.
Где смерть была такой доступной
И почему-то обошла.

10-III-40

«Дотянуть бы еще хоть три месяца…»

Дотянуть бы еще хоть три месяца,
Из последних бы сил, как-нибудь.
А потом — хоть пропасть, хоть повеситься,
Всеми способами — отдохнуть…

Я устала. Хожу, спотыкаясь,

Мну в полях молодую траву.
И уже безошибочно знаю,
Что до осени не доживу.

Здесь так тихо, так просто, так ясно,

Но так трудно томиться и ждать.
И в мой город — чужой и прекрасный —
Я в июле вернусь умирать.

Там, в палате знакомой больницы —

Примиренье с нелегкой судьбой.
Мне ночами настойчиво снится
Койка белая, номер шестой.

И проснувшись, — вдали от Парижа —

В розовеющей мгле поутру
Я, вглядевшись, отчетливо вижу
Свой тяжелый, уродливый труп.

8-IV-40

Шартр

«Где-то пробили часы…»

Где-то пробили часы.
— Всем, кто унижен и болен,
Кто отошел от побед —
Всем этот братский привет
С древних, ночных колоколен.

Где-то стенанье сирен

В мерзлом и мутном тумане.
Шум авионов во мгле,
Пушечный дым на земле
И корабли в океане…

— Господи, дай же покой

Всем твоим сгорбленным людям:
Мирно идущим ко сну,
Мерно идущим ко дну,
Вставшим у темных орудий!

3-XI-40

«Войной навек проведена черта…»