После выпускного

— Да вся эта экстренная ерундистика настроена на максимальное поглощение ресурсов. Вагонетка просто сдохнет, если ее пригнать на этом режиме обратно, — махнув рукой, объяснил Михалыч. — Жалко ее будет, совсем же немного походила. — Да уж, камни ему жалко, вагонетку жалко, а людей нет. Тоже правильно, этих-то чего жалеть?

— Хорошо, обещаю, что воспользуюсь, только если не будет другого выхода, — торжественно произнес я, хотя сейчас, когда вагонетка набирала скорость, приходилось повышать голос, чтобы друг друга услышать. Внутреннее чутье вроде бы ни о какой опасности не предупреждало, но, учитывая мою квадратную карму, вероятность поскользнуться на ровном месте и расшибить голову так, что даже вселенная вместе с даром опешили бы, была вовсе не нулевой, так что, подстраховаться все же стоило.

— Да, Виталий Владимирович, в шахте постоянно болтаются какие-то эксперты, они постоянно что-то замеряют, какие-то графики рисуют… От имени Ульмаса Бойнича работают. Мы документы каждого проверяем, не переживайте, только странно это, хотя у них есть допуск ко всем документам и разрешение на вход в шахты, но мало ли.

— Я знаю, — крикнул я и для наглядности кивнул. — Нам предстоит слияние для дальнейшей разработки и углубления шахты. Люди Бойнича что-то нашли в более глубоких слоях. — Что именно они нашли, я не стал уточнять, сам скоро узнает. — Скоро приступите к работе.

— Ну, наконец-то, — бригадир даже улыбнулся. — Все уже соскучились. Ребята же жить без штолен уже не могут, привыкли. Не зря же нас кротами называют за глаза. Но кто-нибудь все равно может нам попасться. Я даже всех не знаю. Постоянно кто-то новый спускается.

— Одни? — я даже удивился. Это последнее, что я бы сделал — спустился в шахту в одиночестве.

— Одни, — кивнул Михалыч. — Они же себя профи считают. Думают, что все шахты одинаковые. А потом ходят с раскрытыми ртами, понять не могут, как тут все работает. Одного такого мы сутки почти искали, который заплутал и забрел в дальний отвал, но нашли вовремя, правда с головой беда у него случилась, напоролся на активированные камни, вот они мозги бедолаге и подправили немного. А остальные даже урок этот не восприняли, все ходят и озираются в поисках привычного оборудования, проходческих машин… Идиоты. Тут адамантиновая шахта, а когда камни активны, то магнетизмом обладают, а они все удивляются, дурилки, почему у нас нет ни одного металлического инструмента, и вообще ничего железного на нас нет. Даже каска с фонариком из особого не магнитящего сплава, — он для подтверждения своих слов постучал кулаком по голове, но звука, издаваемого при этом, я сквозь грохот разогнавшейся вагонетки не услышал.

Я кивнул, показывая, что услышал его, и прикрыл глаза, которые уже начали слезиться от сильных порывов ветра, который создавался из-за нашей быстрой езды. Ко всему прочему меня затошнило, хотя, казалось бы, откуда морская болезнь у бывшего морского пехотинца? Вагонетка резко дернулась, так, что меня едва не сбросило с сиденья, и остановилась. Я посидел с полминуты, пока мой мозг сообразил, что мы уже никуда не едем, только потом выскочил из вагонетки и начал оглядываться по сторонам.

Мы находились, по всей видимости, в штольне, где шла последняя, остановленная выработка. Недалеко от того места, где мы высадились, шла еще одна одноколейка, на которой стоял ряд вагонеток, сцепленных между собой. Скорее всего эта дорога ведет непосредственно наружу, уже через пятьдесят метров начиная забирать вверх. Мне, если честно, такое устройство шахты показалось странным, но я решил не обращать на странности внимания, все-таки здесь правила определяла магия, а она на многое позволяла закрывать глаза.

— Виталий Владимирович, вам много камней надо? — я обернулся на голос Михалыча, прозвучавший откуда-то сбоку. Та область была практически не освещена, и только приглядевшись, я наконец-то разглядел проделанное в толще породы ответвление, в виде наполовину скрытого рукава.

— Мешок, если можно, — я пошел на звук его голоса, совершенно автоматически протянув руку и включив фонарик на каске.