После заката

Почему мертвецы лезут из Сычьего Мха лишь раз в год, в конце июня? Это уже вопрос к профессору Каммереру… Может, им для успешного процесса световой день такой нужен, один из самых длинных в году. Может, грозы июньские виноваты. Может, еще фактор какой наложился…

Что же столь ценного было в спасаемом, да не спасенном оборудовании для воскрешения мертвых? Или среди реактивов, служащих той же цели? До чего добрались потом загривцы, и за что они платят в родительский день жизнями приезжих чужаков?

Да какая разница, собственно… Платиновые ступки с алмазными пестиками, для измельчения красной ртути, — чем не вариант… Или, например, другой…

Другой вариант Кирилл продумать не успел.

Услышал, как кто-то шумно ломится к нему сквозь заросли дикого малинника.

Триада двадцатая Чужой среди своих

1

Кирилл бежал по главной и единственной улице Загривья. Он опять оторвался, хоть и с бо́льшим трудом, — шум погони не слышен…

Но самое главное — он разгадал загадку, он сумел…

Решил простую такую задачу: как остаться живым? Как остановить кошмар?

Нашел ответ на ходу, на бегу, — в буквальном смысле на бегу, после того, как мерзкие твари согнали его с лежки в колючих кустах возле кладбища…

Почему, кстати, согнали? Выследить не могли, оставил их далеко позади, сил тогда хватало, еще хватало, это сейчас нога все хуже слушается, все чаще спотыкается и подламывается…

Выследить не могли. Значит — почуяли, значит, они издалека чуют свежую кровь, свежее мясо… Возможно, за километры… И вариант с ночным марафоном к Гдовскому шоссе — не проходит. Даже если случится чудо, даже если его у самого поворота на Загривье поджидает, как рояль в кустах, попутка, — не проходит. Не добежит, ослабеет от кровопотери, без сил рухнет на обочину, — и услышит приближающийся мерный топот… И все для него закончится.

Чем все закончится для Марины, что сейчас происходит в доме Викентия, — он не брал в голову. Если и задумывался мимолетно, то ответ был один. Короткая емкая формула, пришедшая в голову на бетонке, ведущей к свиноферме: хер-то с ней!

Ее проблемы — это ее проблемы. Проклятая сука по своей воле влезла в здешний кошмар, да еще и втянула его, Кирилла, — пусть выпутывается, как знает. Давай, давай, выпутывайся! Когда в окно полезет зомбяк, вцепись-ка ему в член коготками! Вмажь-ка ему в морду, как вмазала бедной Калише! Слабо́, сучка?!

Он знает, как спастись, — но в лодке место для одного, балласт за борт… За борт, любимая, за борт, в болотную жижу, — попробуй-ка подышать ею, у некоторых получается… В Сучьем Мху испокон топили сук, не живут сычи на болотах…

Ответ к этой задачке прост… Не хочешь тонуть — схватись за спасательный круг. Если он есть под рукой, понятное дело, если тебе его бросили.

А ему бросили. Ему — не ей, не «расфуфыреной кикиморе», — бросили! Бросила личность, сидевшая на бревнах у магазина. Дьявол в засаленном ватнике с обрезанными рукавами.

Стань своим, сказал дьявол. Стань своим, и все будет хорошо, и не придется, как загнанной дичи, метаться во тьме, истекая кровью, — сиди спокойно за крепко запертыми ставнями, слушай отпугивающую мертвецов музыку, она не очень благозвучная, но ничего, привыкнешь.

Иди домой и думай, сказал дьявол, — Кирилл пошел, и много думал, и понял, что готов стать своим, он всегда хотел стать своим, да все не складывалось, все мешало что-то…

Он спешил к магазину в дикой, иррациональной надежде: дьявол еще там, сидит на бревнах. И Кирилл станет своим, хотя бы на эту ночь, хотя бы до рассвета.

Никто там, естественно, не сидел.

И где искать дьявола, Кирилл не представлял. Ваше решение задачки, молодой человек, остроумное и даже правильное, — но увы, время экзамена истекло. Незачет. Двойка.

Он рухнул на бревна — ноги не держали. Застонал от обиды, от горького разочарования. Делать нечего, будет сидеть здесь, и пытаться восстановить силы… А потом опять побежит…

И тут же вскочил. Рябцев! Тот явно им сочувствовал, и пытался предупредить, уберечь от беды, пусть и не раскрывая карты… Но самое-то главное: он знает, где Рябцев живет! Сам сказал: тут, рядом, за два дома…

Наверняка неспроста сказал — еще один спасательный круг, который он, дурак и слепец, умудрился не заметить и про который едва не забыл.

Он торопливо поковылял в ночь… За два дома… По левой или правой стороне? Неважно, сделает две попытки…

И тут с ним произошла странная вещь… Кирилл уже почти привык к странным вещам, происходившим сегодня, но все же удивился… Он ощутил сильный голод. Самый что ни на есть прозаический голод. Вот и рассказывайте басни про стрессы, не дающие разгуляться аппетиту… Конечно, с обеда времени прошло изрядно, но чтоб так проголодаться… Казалось, он не ел сорок дней, сорок лет, сорок жизней… Загадочная штука наш организм.

Две попытки делать не пришлось, первая же оказалась удачной. Торопливый громкий стук — и вместо привычного мертвого молчания, вместо привычной скребущей музыки — голос где-то в глубине дома.