После заката

– Эм… она сама напросилась!

– Заткнись, мразь! – прошипел Даниэль, крепче прежнего прижимая черную рукоять ножа к моей груди. – Ты и ногтя ее не стоишь, ясно? Что ты сделал с Антониной? Куда она пропала? Тварь ты тупая! Ты хоть понимаешь, что сломал ей жизнь? Что из-а тебя ее выгнали из универа? Да девчонке больше некуда идти! Вот ты скотина!

Я, конечно же, была более чем согласна с каждым его словом и потому усиленно закивала каштановой головой Косты и пробормотала:

– Еще какая скотина! Просто козел!

– Издеваешься, да? Думаешь, что тебе все можно, да? Богатенький папочка откупится и все снова сойдет тебе с поганых рук? – хрипел Даниэль, его срывающийся, полный боли и яда голос, быстро переходил на отчаянный крик. – Такие, как ты не должны размножаться! Такие, как ты, не должны существовать! И мне плевать, что мне за это будет, но это тебе за Тони!

С последними словами раздался легкий щелчок, и острое лезвие дорогого швейцарского ножа, так много лет резко и с силой выезжавшее из рукояти, пронзая все на своем пути, направилось прямо к моему дико колотящемуся сердцу…

… и, прорезав в дорогом пиджаке узкую прореху, со звоном столкнулось с чем-то металлическим. Один раз, второй, третий…

Четвертого раза я не стала дожидаться, а с силой отпихнула удивленного Даниэля от себя, машинально засовывая руку в потайной нагрудный карман и доставая оттуда крупные золотые монеты, ярко переливающиеся в свете луны и костра. Я была готова их расцеловать прямо перед шокированным Даниэлем за то, что они только что несколько раз спасли мою жизнь.

– Это что?! – шепотом спросил он, одной рукой вытирая со лба холодный пот и горячую кровь, а в другой крепко сжимая рукоять несработавшего ножа.

– Золото! – спокойно ответила я, словно нашла в зимней куртке забытую мелочь, и бросила несколько, кажется, четыре огромных леприконовских монеты парню. – Забирай! Они твои!

– Вот так вот просто? – изумленно переспросил Дани, машинально ловя монеты на лету – он так привык получать сдачу или чаевые в своей кофейне. Правда раньше это была мелочь, то сейчас в его мозолистых, перепачканных кровью руках поблескивало целое состояние. Темно-серые, все еще блестящие от слез, глаза от удивления расширились до размера леприконовских монет. Он попытался навскидку определить вес драгоценного металла. – Тут же грамм триста, не меньше…

– Да, забери их себе! – тяжело вздохнула я. Действительно, мне сейчас не было жалко ни грамма золота, и про себя я даже была рада, что смогу хоть чем-то помочь несчастному бедолаге. – Считай, что это – скромная компенсация за поведение моего отмороженного дружка!

Легко достались – легко проститься! Пока в моем потайном кармане есть осколок волшебного зеркала, я могу себе позволить швыряться «накопированными» золотыми монетами направо, налево и даже вверх.

– Какой пароль на входе? Мне нужно попасть на вечеринку? – быстро спросил Даниэль, моментально забыв про монеты – все золото мира не могло заставить его вычеркнуть из сердца бездонные глаза и русую косу его Дженни.

– Понятия не имею, – я пожала плечами, не обращая внимания на раскрытый от изумления рот Дани. Он явно не ожидал такого ответа от хозяина вечеринки. Но я лишь деловито отряхивала с пиджака пыль и поправила ворот светлой рубашки. – Если мои отмороженные дружки устраивают драки без моего ведома, то почему бы им не устраивать и вечеринки без меня? Просто отдай монету на входе и скажи, что ты пришел надрать тощую задницу Константину Блэкстоуну!

– Чего-чего сказать?!

– Ой, да что угодно! – отмахнулась я, поднимая с камней уже мятую белую мантию мага и накидывая себе на плечи. Прямо перед тем, как исчезнуть, моими последними словами стали:

– Тебе все-равно никто не поверит!

Глава 20. Оплата наличными

– ПОМОГИТЕ! – не в первый раз разорвал темноту отчаянный девичий крик, хриплый и срывающийся, он, как и все предыдущие, утонул в громких переливах электронной музыки, как маленький беспомощный пузырик в бурлящем котле жизни. Ведь прямо за глухой стеной этой комнаты царило веселье – лилось шампанское и беззаботный смех. Но это все лишь для избранных «сильных мира сего», тех, кто берет от жизни все, что хочет и кого хочет.

Девушка в разорванном и уже практически сорванном платье безуспешно пыталась отбиться от сильных рук пристающего к ней парня. Он подкрался сзади, грубо схватил беднягу за талию и, плотно зажав ей рот ладонью, поволок по коридору в самую дальнюю и безлюдную комнату, которая оказалась очередной гостиной с отполированными столиками и дорогой мягкой мебелью. Здесь, не включая свет, высокий парень принялся к ней нагло приставать, распускать руки и пытаться раздеть, а затем повалить беднягу на небольшой кожаный диванчик. В кромешной темноте девушке удалось лишь различить некоторые черты стройного силуэта и пару раз ударить его ладонями по рукам, которые, видимо регулярно проделывали подобное с другими несчастными официантками:

– Отпусти меня! Прошу! Умоляю! Не надо! Коста!