После

Его тело отозвалось сразу — так отзываются струны. Я не успел даже раздеть его. Что такое винт, слыхали? Распахнутые глаза. Тяжелые частые толчки сердца под ладонью, полушипение — полустон, и узкая ладонь крадется по моему бедру к пряжке ремня. Ну нет! — И я касаюсь губами его губ.

— Тс-с, даро. Не двигайся. Хорошо, мой мальчик?

Ответный поцелуй, тонущее в губах «да». Теперь вот — меня бы хватило. Абсент после воздержания — коварная штука. Я не торчу, а надо быть в близком состоянии. Звезды перед глазами… Дэвла, как же это красиво со стороны! Я раздевал его медленно. Вот полетела на пол рубашка, вот давно уже вставший член обрисован тканью боксерок. С грохотом — подсумки и пряжка — летят за рубашкой штаны. Или я пьян, или он прекрасен. Или — и то, и другое. Но шаловливые пальцы снова у моей ширинки.

— Нет, мой мальчик. Представь, что это — твой первый.

— Да-а… — стонет он, разбрасывая руки. Не знаю, что я задел в нем. И что за шнурок запутал мои пальцы? Ха! — его же перетяжка. И — испуг в бездонных угольных озерах — я притягиваю его запястья к спинке кровати.

Он бесподобен — змейка, бьющаяся в силках. Я сорвал плавки — тело отозвалось страстной судорогой.

— Не спеши, малыш… — я еле сдерживаюсь, но полукасаниями довожу его до неминуемого блаженства. Дэвла, как там узко и сухо… Как назло — у меня только масло с афродизиями для эротического массажа. Это опасно? Не стану бояться за Яна. Блеск ароматной жидкости в его промежности — я продолжаю ласку кончиками пальцев, страшась представить, что он сейчас чувствует. Дыхание сбилось, бедра вразлет, тугими жгутами мышцы:

— По-жа-луй-ста… — тут я режу веревку. Сажусь в кресло. Это стоит видеть. Он ласкает себя бешено, безумно, страстно, все не получая удовлетворения ни от отчаянной дрочки, ни почти разрывая пальцами анус. Задыхается. Я тоже. Пока он был занят собой, я разделся.

— Ром… сволочь… иди…

— Тише, малыш, тише… — и моя ладонь поверх его ладони сбавляет темп, погружаясь внутрь, изучая упругие глубины… Глаза наконец закрываются, я кладу его другую руку к его соску. У него мурашки на внутренней стороне бедер. Я глажу его член, а его здесь уже, кажется, нет. Только вдохи, как всхлипы. Судорога начинается откуда-то снизу, у пальцев ног, и если я сейчас не начну, то он — кончит. Я нежно переворачиваю его на живот. Джей показал когда-то чудесно жестокую позу…

Чуть приподнятые бедра — на подушку. Я — очень медленно — вхожу внутрь, придержав его бедра, срываю еще один благодарный стон и знаю, что он замер где-то на краю оргазма. Поэтому мы примем мой ритм — медленно и печально. Мышь же умер.

Полчаса спустя я не выдерживаю. Жарко, уверенно накалываю ящерку на кол, вбиваю в подушку. Он не то взрывается подо мной, не то теряет сознание. Неважно. Хась, как же хорошо!!!

Лежу рядом, шепча ему в ушко что-то про блядей и о нем в частности, он чуть улыбается и шепчет:

— Воды… — а потом я несу его в ванну. Он так и не расслабился — вода отдает в розовый, он снова почти задыхается.

— Отдохни. Больше пока нельзя. — Совершенно детская обида в глазах. Беспомощный Ян — это восхитительно. Он забывается под пледом, я выпиваю еще стопку и напеваю тихонько колыбельные. Через пару часов он просыпается — и все по новой. Я должен вдребезги измотать его, чтобы он спал потом, чтобы я отработал концерт спокойно.

Он бился в моих руках, он молил и кричал, палач Тэйдэ, наш несгибаемый Ящер, он взлетал на вершины блаженства и терял сознание, и все никак не мог кончить (стимуляторы!), но больше не пытался мне мешать.

Ему было хорошо до боли и за болью, он задыхался и почти умирал, а я кончал в него, моя сперма залила ему бедра и ягодицы… Это была месть. За то, каким он меня видел однажды, и кое за что еще. Но он захотел отыграться, и сухие губы сомкнулись на моем стволе позади головки. Он умело делал минет, но я тоже устал и двигался все сильней, заставляя его дышать только в паузах, когда я освобождал его горло. Потом я почувствовал себя отомщенным, и брызги полетели куда-то вглубь, а он с минуту просто дышал.

До последнего взлета я довел его снова руками, и оба мы отрубились. Во сне я молился звездам и Дэвле, чтобы он не проснулся, когда я начну собираться. И мои молитвы были исполнены. Когда я вернулся, в номере никого не было. В городе, думаю, тоже. Санька передала мне от него — спасибо.

* * *

Ящер спятил. Это уже знали все фигуры в колоде. Все — кроме Короля в Черве. Ибо Король в Черве был очень занят решением чеченского вопроса со своей, чеченской стороны. Его стороне как раз сильно не давали покоя. Потому на звонки по известному всем номеру Король не отвечал. Не ответил он и на звонок Вальта Пик по номеру мобильника — хотя недобрые дела связывали рома и чечена. Понятно, Князь, — положив трубочку, подумал Чергеш, — значит, у нас там свои взрослые игры в войну и ничто нас не волнует… А вот припрется к тебе Видок планы ломать… И что ты будешь делать?