Послечеловек

— Потом я дошла до леса, но там, в глубине лесной чащи, меня напугал треск веток и звук взводимого курка. Там копошилось что-то темное, какой-то зверь с револьвером в руках и в очках ночного видения. Он весь был в крови, там все было в крови. Очень много крови, но человек уже перестал кричать. Я только успела услышать шум от выстрела, а потом развернулась и побежала — так быстро, как могла, чтобы убраться из этого проклятого места как можно скорее… больше я ничего не знаю. Позже СМИ говорили об этом ужасном происшествии еще много дней, но, прежде чем изуродованный труп нашли, по всему городу развесили листовки с объявлением о пропавшем без вести Максиме. — Анна закончила свой рассказ, но Герман по ее лицу понял, как болезненна для нее эта тема.

— Понимаю, Анна, — задумчиво парировал Герман, — но спасибо тебе за эту историю. Я думаю, что теперь я на шаг ближе к Зверю, и это замечательно. Теперь мне стоит узнать больше об этой ферме. — Раздражение Германа действительно испарилось, и он находился в редком для себя самого хорошем настроении духа.

— Для чего тебе понадобился этот убийца? — Анна была заинтересована размышлениями Германа, высказанными им вслух себе, а не ей.

— Это не должно иметь для тебя никакого значения, — отрезал Герман, — это личное, но я благодарен тебе за эту информацию. Мне ее недоставало. У тебя больше нет ко мне вопросов?

— Нет, — ответила Анна, переминаясь с ноги на ногу.

— Точно? — переспросил ее Герман, — может, виски на дорогу? Или вина?

— Спасибо, нет. Времени все никак не найдется. Да и клиенты ждут.

В это время колокольчики над дверью снова зазвенели, возвещая о новом посетителе. Анна попрощалась с Германом и ушла, и на ее место сел жирный клерк с отвисшим, как у беременной женщины, пузом и красными от недосыпа глазами. Герман вновь покривил губами, натянул фальшивую улыбку вежливости, — само воплощение учтивости, — и продал облысевшему мужчине фен в капсулах. Тот, не задумываясь, сгреб упаковку с капсулами в рюкзак, расплатился и вышел. Герман проработал так с восьми до семи вечера, после чего направился в метро по ярко освещенной уличными фонарями улице домой.

Семь часов утра. Ферма Белых Костей на Примутском шоссе, на которой прежде работала Римма Кейцер вот уже в течении пяти лет, была полностью механизированной, оттого и уникальной — это был небольшой земельный участок с проведенными инженерными коммуникациями и мини-магазинчиком собственного производства, в котором продавалось мясо, молоко, творог и другое сырье отменного качества. Рядом с фермой также располагалась скотобойня и оцинкованные бункеры для хранения комбикормов. Территория фермы была обнесена забором из сетки-рабицы, а сама ферма находилась в часе езды от Кенна.

На записи с камер видеонаблюдения в ангаре Римме было видно, что многие козы не спали. Новые владельцы фермы, коими была пожилая пара Лиманов, не знали о том, что внутри их ангара, а также по всей территории фермы были расставлены скрытые камеры видеонаблюдения, прячущиеся под кронами лесных деревьев, чтобы территория была видна, как на ладони. Римме всегда было видно из своей лаборатории в наблюдательном модуле, что перед запуском программы компьютер Лиманов долго загружался, но в процессе первых минут запуска он начинал работать в полную мощность, и покормить коз не составляло большого труда: специальные роботы делали это самостоятельно при помощи бункеров за стенами здания ангара. Автоматизация дошла до высочайшего уровня, и участия человека практически не требовалось. Римма кожей чувствовала белую шкуру коз, тепло, исходящее от тощих белых тел, вытянутые горизонтальные зрачки, в которых отражалась одна из камер видеонаблюдения… все это напомнило Римме то время, когда она зарабатывала на жизнь продажей овечьей шерсти и продуктов из молока коз. Доходы от крупной коммерческой компании позволили Римме выкупить земельный участок для фермы, и, кроме того, построить собственную лабораторию под землей.