Последнее бегство

— Брось, эта падаль никчемна, а вот я готов его своими руками душить, чтобы в этот раз наверняка. Если упустим наркомана, то нам грозит нечто похуже разжалования. Эх, зря мы не прикончили его еще тогда в квартире: говорил Барсуков, внимательно изучая окрестности: — Это я виноват. Решил тебе показать, какие эти люди в самом деле. Вот, пожалуй, ты и убедился.

Лейтенант не знал в чем он должен был убедиться, но подозревал, что его напарник заведомо не любил людей, а этого несчастного наркомана возненавидел за то, что тот помешал ему выполнять его обыкновенную работу. Он не осмеливался говорить о своих наблюдениях старшему, ведь рисковал отправиться вниз следом за человеком, которого они сейчас искали.

Не сказать бы, что Лейтенант сам любил людей, ведь они были ему малознакомы, но каждый раз ему становилось жалко этих юродивых человечков, что до последней секунды пытались предотвратить свою неминуемую участь.

Молодой вышел из размышлений, когда неожиданно угодил по колено в воду. Он негромко выругался и отошел в сторону, где принялся выливать жидкость из обуви да отжимать намоченные штаны.

Однако полковник уже не обращал никакого внимания на несчастье напарника, а вместо этого обвел глазами остатки города и произнес: «Здесь его точно нет», — и тут же перевел взгляд к горизонту, где возвышались холмы, за которыми мог укрываться беглец: «А значит он там!»

Джанк призраком брел по степи. Лишь луна освещала ему путь. Вдалеке он видел огни большого города, где должно быть вовсю кипела жизнь, и мотыльком шел на этот свет. Он не знал, сколько времени предстоит провести в пути, но был готов к любым расстояниям. Только бы все это не оказалось очередным миражом.

На пути множеством были раскиданы покинутые деревни. Стоило только приблизиться к ним, как они тут же ощеривались мертвым неуютом и тоской. Хотя некоторые осиротевшие дома должно быть все еще пытались заманить какого-нибудь проходимца чернеющими тьмою внутренними пространствами, но, судя по всему, это было бесполезным трудом и путники проходили мимо, оставляя деревни доживать свой век в одиночестве. Да и ни один человек, по собственной воле, не стал бы приближаться туда, откуда пахло сгнившим деревом и безысходностью.

Вокруг, куда ни глянь, простиралась безграничная степь. Это было настоящее море травы и мужчину радовало, что в нем не было и капли воды.

Путник, кажется шел целую вечность. За это время он успевал и радоваться и тоскливо грустить о днях прошлой жизни. Скоро, укачавшись в колыбели собственных мыслей, он рассмеялся от абсурдности прошлых и нынешних событий. Все вдруг стало казаться ему забавным и лишенным смысла.

Однако, Джанк периодически все еще вспоминал о девушке, что не так давно привиделась ему в городе. Если она все же была настоящей, то ей суждено было пойти на дно вместе с поселением. Это не укладывалось у человека в голове. До последнего он надеялся, что девушка или была видением, или ей удалось спастись.

Он блудил по степи уже несколько долгих часов, когда решился на короткий отдых. Человек огляделся кругом и, поняв, что никто не идет по пятам, растянулся по земле и на мгновение закрыл глаза.

Настала кратковременная тишина, но скоро сквозь её завесу стали пробиваться редкие и неприметные степные звуки. Сперва человек расслышал, как ласково перешептываются между собой лоскутные травы и как вдалеке гуляет заблудший ветер, а затем до его ушей донеслась тихая степная музыка, исходящая из недр земли. Нет, в этот раз никто не пел поблизости, но все окружающие звуки словно сами собирались в ноты и своим нехитрым, но гармоничным музыкальным звучанием будоражили сознание.

Когда Джанк поднял веки, то перед его глазами рассыпалось бесконечное звездное небо. Звезд было невообразимо много, и особенно среди них выделялись две, что разместились на небосклоне поблизости и были особенно ярки. Человек вглядывался в них, и чем дольше смотрел, тем сильнее эти два пятнышка света напоминали ему серебряные глаза фантомной странницы из затонувшего города. Джанк глотал взглядом эти волнующиеся на небе огоньки и постепенно растворялся в космической пустоте. На смену усталости приходила легкость и безмятежность.

В те минуты человек был по-настоящему счастлив. Джанк ощущал поверхность земли, как собственную кожу, а смотря на небо, мог дотянуться до каждой звезды по отдельности. Он был землей и небом. Был и всем и ничем одновременно. Он проваливался в пучину вселенской неизвестности, но в этот раз ему не было страшно.

Быть может, он бредил, а может, ему грезилось наяву, но он видел, как две звездочки вдруг превратились в серые глаза незнакомки. Девушка склонилась над ним и ласково улыбнулась. Луна обаятельно играла своими лучами на её золотистых локонах. Странница сидела подле него, шептала что-то неразборчивое и успокаивающее, да нежно трепала по волосам.