Последнее, что он сказал мне

Оуэн встал и напоследок любовно похлопал по столешнице. Затем направился ко мне и подошел так близко, что я даже опешила от его прыткости. Наверное, мне следовало смутиться – я стояла перед ним в майке без рукавов и заляпанных краской джинсах, волосы собраны в небрежный пучок, из которого выбились немытые локоны. Впрочем, под его взглядом я ощутила и нечто иное.

– Итак, – начал он, – какова ваша цена?

– Вообще-то образец выставочный и не продается, – ответила я.

– Потому что он травмоопасен?

– Именно.

И тогда Оуэн улыбнулся. При виде этой улыбки мне вспомнились все дурацкие поп-песни. Дело не в том, что она озарила его лицо, затронула мои душевные струны или заставила сердце выпрыгнуть из груди – ничего подобного! Просто здесь, на Грин-стрит в центре Манхэттена, я редко встречала такую улыбку – щедрую, детскую, добрую. Да что там, таких на Манхэттене вообще не бывает!

– Значит, продажа стола не обсуждается?

– Увы, нет. Впрочем, я могу предложить вам что-нибудь еще.

– Как насчет мастер-класса? Вы могли бы показать мне, как сделать такой самому, разве что с чуть более мягкими углами… Я подпишу отказ от претензий. Любые травмы – на мой страх и риск.

Я изрядно смутилась. У меня возникло чувство, что мы говорим вовсе не о столе. Более того, я была в этом совершенно уверена – насколько может быть уверена женщина, которая целых два года готовилась выйти замуж за мужчину, а потом поняла, что он ей не подходит. Причем за две недели до свадьбы!

– Послушайте, Итан… – начала я.

– Оуэн, – поправил он.

– Оуэн, очень мило, что вы спросили, – продолжила я, – однако у меня есть правило: с клиентами – только деловые отношения.

– Значит, повезло, что ваши изделия мне не по карману!

Впрочем, это его немного остудило. Он пожал плечами, словно говоря «в другой раз», и направился к двери, где по тротуару нетерпеливо расхаживал Эйвитт, все еще разговаривая по телефону.

Он почти ушел, и вдруг я поняла: мне нужно во что бы то ни стало его остановить, сказать, что я имела в виду совсем другое!

Не стану утверждать, что это была любовь с первого взгляда.

Просто мне захотелось его задержать ненадолго и растянуть удовольствие, увидев еще раз широкую, добрую улыбку.

– Погодите! – окликнула я, судорожно оглядывая мастерскую в поисках подходящего предлога, и протянула ему кусок ткани, принадлежавший другой клиентке. – Передайте это Белле.

Так себе идея! Как сказал бы мой бывший жених, это совершенно на меня не похоже – обычно я сторонилась людей, а не тянулась к ним.

– Непременно, – кивнул Оуэн, избегая смотреть мне в глаза. – Кстати, у меня тоже есть правило: никаких свиданий. Я – отец-одиночка и иду в комплекте. – Он помолчал. – Кстати, моя дочь – заядлая театралка, и я серьезно упаду в ее глазах, если не схожу на какой-нибудь спектакль, будучи в Нью-Йорке.

Он кивнул в сторону Эйвитта, орущего в телефон.

– Эйвитт не любитель пьес, как ни странно…

– Да уж.

– Ну, что скажете? Хотите со мной? – Оуэн не стал подходить ближе, лишь поднял взгляд и посмотрел мне прямо в глаза. – Не будем считать это свиданием, – предложил он. – Разовая акция, так сказать. Только ужин и спектакль. Приятно познакомиться, и пока.

– Из-за наших правил? – уточнила я.

Улыбка вернулась – открытая и щедрая.

– Да, – ответил он, – из-за них.

– Чем это так пахнет?

Из воспоминаний меня выдергивает Бейли, стоящая в дверях кухни. Она надела поверх толстого свитера плечевую сумку, пряди лиловых волос застряли под ремнем.

Я улыбаюсь ей, прижимая телефон к подбородку. Никак не могу дозвониться до Оуэна – у него постоянно включается автоответчик.

– Прости, я тебя не заметила, – говорю я.

Она молчит, сжав губы. Я убираю телефон, не обращая внимания на угрюмый вид девочки. Ее не портят даже эти гримасы. Бейли красива той красотой, которая приковывает к себе все взгляды. Сходства с Оуэном почти нет – ее лиловые волосы от природы каштанового цвета, глаза темные, пронзительный взгляд буквально затягивает. Оуэн говорит, что она пошла в дедушку (отца матери), поэтому ее и назвали в честь него. Девочка по имени Бейли.

– Где папа? – спрашивает она. – Он обещал отвезти меня на тренировку.

Я напрягаюсь, вспомнив о записке в кармане. «Защити ее!»

– Наверное, уже едет. Начнем ужинать без него.

– Что так пахнет? – Бейли морщит нос, давая понять, что запах ей неприятен.

– Паста лингвини, которую ты заказывала в «Поджио».

Она смотрит на меня с таким видом, словно «Поджио» – не ее любимый ресторан по соседству, словно мы не ужинали там пару недель назад, отмечая ее шестнадцатилетие. Бейли заказала их фирменное блюдо – домашнюю пасту из нескольких видов злаков в коричневом масляном соусе. Оуэн дал ей попробовать немного «Мальбека» из своего бокала. Я-то думала, что ей полюбилась паста, а Бейли, видимо, просто понравилось пить вино с отцом.

Я накладываю на тарелку большую порцию и ставлю на кухонный островок.

– Попробуй.

Бейли смотрит на меня, размышляя, затевать ли ссору – стоит ли расстраивать отца, если я настучу ему про отказ от ужина. Решив не связываться, она прячет раздражение и устраивается на барном табурете.