Последнее дело Гвенди

После долгих раздумий она позвонила одному из своих новых друзей: Майку Деуайну из Агентства национальной безопасности. Гвенди сказала ему, что ей надо встретиться с психиатром, которому можно полностью доверять. Она спросила, знает ли Майк такого специалиста, заранее предполагая, что должен знать; АНБ строго следит за психическим здоровьем своих сотрудников. Тайны должны храниться надежно.

– Уже теряете разум, сенатор? – пошутил Майк.

Гвенди рассмеялась, вроде как оценив шутку, хотя именно этого она и боялась.

– Пока нет. Разум держится стойко. Я участвую в проверке сотрудников НСО – это строго между нами, Майк, – и у меня есть некоторые вопросы. Деликатные вопросы.

НСО расшифровывается как Национальная система обороны, и для Майка этого было достаточно. Никому не понравится мысль, что за ядерный арсенал отвечают психически нестабильные люди.

– Есть какие-то проблемы, о которых мне надо знать?

– Пока нет. Я работаю на опережение.

– Вы меня успокоили. Есть один специалист… подождите секундочку. Не могу вспомнить фамилию…

Добро пожаловать в клуб, подумала Гвенди и не сумела сдержать улыбку. В надвигающемся сумасшествии есть свои забавные стороны. Или были бы забавные стороны, если бы речь не шла о пульте управления, способном уничтожить весь мир.

– Все, есть контакт. Норман Эмброуз. Наш ведущий специалист-психиатр. Принимает на Мичиган-авеню. – Гвенди записала адрес, а также номер рабочего телефона и личного мобильного телефона Эмброуза. И подумала: Спасибо, Господи, за информацию от АНБ. – Насколько я знаю, у него запись на полтора века вперед. Но, думаю, вы сумеете пройти без очереди. Как действующий сенатор США и все такое.

Гвенди и вправду сумела пройти без очереди и уже на следующий день встретилась с доктором Эмброузом в его приемном кабинете. Как только Эмброуз подтвердил обещание соблюдать абсолютную конфиденциальность, Гвенди сделала глубокий вдох и рассказала ему о своих опасениях: она боится, что у нее начинается болезнь Альцгеймера или деменция. Если это действительно так, никто не должен узнать о ее состоянии, пока она не выполнит определенную задачу высокой государственной важности.

– Насколько высокой? – спросил Эмброуз.

– Высочайшей. Но это все, что я могу сказать. Может быть, пройдет год, прежде чем я смогу выполнить эту задачу. Но, скорее всего, два. Может быть, даже три. Но я очень надеюсь, что нет.

– Можно ли предположить, что если определенные люди узнают о вашей проблеме – если проблема действительно существует, – вас отстранят от этой работы?

Гвенди невесело улыбнулась.

– Такого нельзя допустить. Это будет катастрофа.

– Сенатор…

– Гвенди. Здесь я просто Гвенди.

– Хорошо, Гвенди. У вас в семье были случаи болезни Альцгеймера или деменции?

– Нет. Моя тетя Фелисия выжила из ума, но ей было уже далеко за девяносто.

– Ясно. И сравнительно недавно вы потеряли мужа?

– Да.

– Я очень сочувствую вашей потере. Плюс к тому вы стали сенатором, и у вас появилось множество новых обязанностей. Возможно, у вас просто стресс.

– Можно ли диагностировать болезнь Альцгеймера по анализу крови?

– К сожалению, нет. Единственный способ подтвердить диагноз – помимо постоянного наблюдения за ухудшающимся состоянием пациента – это посмертное вскрытие. Но есть письменный тест, позволяющий выявить ранние симптомы когнитивных расстройств.

– Мне надо пройти этот тест.

– Думаю, это хорошая мысль. А пока можно вам посоветовать один хороший практический метод, чтобы справляться с этими мозговыми ступорами, как вы их называете?

– Господи, да! Конечно! Я готова по три раза в день ставить клизмы, если это поможет!

Доктор Эмброуз улыбнулся.

– Обойдемся без клизм. Это просто цепь ассоциаций, и вы почти пришли к этому самостоятельно. – Он взял в руки блокнот, который держал на коленях, перелистнул страницу назад и принялся изучать свои записи, сделанные во время рассказа Гвенди. – Когда вы писали заметку об этом маленьком ресторанчике «Саймонс», вы не смогли вспомнить определенное слово. Сейчас вы его помните?

– Да, конечно. Хот-доги.

– Но вы написали?..

– Бушприты, – сказала Гвенди, покраснев от смущения.

– Вы сразу поняли, что это неправильно, и попытались еще раз. Помните вашу вторую попытку?

Сегодня ее голова была ясной – никакой спутанности сознания, – и Гвенди вспомнила сразу.

– Бургомистры. – Она покраснела еще гуще. – Я написала: «Таких бургомистров, как в «Саймонсе», нет больше нигде». Глупо, да?

– Вовсе нет. – Эмброуз наклонился вперед. – Скажите мне, Гвенди, какая еда часто «сопровождает» хот-доги на пикниках или барбекю?

Она сразу же поняла.

– Гамбургеры!

– Как я понимаю, ваш разум пытался построить цепь связей, которые приведут к нужному слову. Бушприты ведь удлиненные? Хот-доги тоже. Бургомистры – еще на шаг ближе. Я уверен, что если бы вы оторвались от экрана компьютера и успокоили ваш разум, вы бы сами вспомнили забытое слово.

– Этим приемам можно научиться?

– Да, – ответил Эмброуз без малейшей заминки. – Это тренируемый навык. У вас есть домашний питомец?