Последнее дело императрицы

- Я мучаю тебя? — выдохнула она, хотя сама себе давно пообещала не удивляться ничему в поведении Идриса.

- Да. Ты же сама ко мне пришла. Значит, ты меня любишь. Почему ты тогда от меня бегаешь всю жизнь?

- Идрис, я не… — Она замолчала, вовремя поняв, что объясняться бессмысленно, он всё равно пропустит её слова мимо ушей или примет за очередное "мучение". Нужно было искать пути отступлений, а не объясняться с сумасшедшим.

Он и правда не услышал. Идрис отвернулся и кивнул своим мыслям, словно справа стоял друг, который рассказывал правильные и важные вещи. Вот только справа никого не было.

- Да, — сказал Идрис невидимому другу. — Все женщины так поступают. Бегают. Но, может быть, хватит?

Он обернулся к Этель, больше не улыбаясь.

- И что ты мне сделаешь теперь? Убьёшь? Ты потом отсюда не выберешься.

- Что тебе нужно? — тихо спросила она, чувствуя, как под плащом по телу стекают капельки пота, хоть в коридоре и не было жарко, но даже лоб покрылся испариной.

- А разве ещё не понятно? Я мечтаю, чтобы у нас были дети.

Он потянулся к Этель, провёл ладонью по её щеке, сполз ниже, к плечу и перебрал в пальцах шелковые шнурки-завязки. Она не шевелилась, дышала едва-едва. Холодный воздух щекотал горло и обжигал губы.

- Понимаешь, это будет сложно.

- У тебя вечно одни отговорки, — страдальчески поморщился Идрис. — Ну сама подумай, у тебя же никого нет. Или скоро не будет. Луксора и Риана убили, Эйрин эту тоже скоро убьют. Наша встреча как раз кстати, разве нет?

У неё задрожали руки. Мерзкий солёный привкус во рту — Этель до крови прокусила губу, пока заставляла себя молчать.

- Я же для тебя стараюсь, — обречённо развёл руками Идрис. — Просто я знаю, что ты всё равно будешь бегать. А я так не могу.

- Я не буду, — прошептала Этель, пытаясь уцепиться за рукав его плаща, потому что пальцы Идриса неумолимо скользили вниз, и её едва ли не передёргивало от его прикосновений, хотя излишней брезгливостью Этель никогда не страдала.

- Будешь, я знаю. — Его рука прошлась по поясу платья, отыскивая застёжку, и Этель ощутила прикосновение жёсткой кожи, из которой была сшита его перчатка. Два крошечных крючка попались слишком быстро, и Этель вздрогнула, когда пояс сполз вниз по подолу. Вниз, кажется, до самого пола. Она ощутила себя полностью беззащитной. Выдержки хватило только на то, чтобы прошептать:

- Мне нужно спасти дочь.

- Да нет у тебя никакой дочери! — рявкнул ей в лицо Идрис. — Умерла! Уже убили! Хватит напоминать мне про свою дочь!

Этель отвернулась, насколько вообще это оказалось возможным в её положении. В голове метались мысли, одна оборванней другой.

Убить его? Правда убить? Чтобы потом неизвестно сколько проваляться в забытьи, восстанавливая силы? И самой умереть от холода? Или просто подохнуть с голоду, как бездомная собака? Выбора не было никакого.

- Идрис, я согласна, — быстро проговорила она, пока он нащупывал пуговицы на бархате.

- На что? — удивился он. Или неплохо сыграл удивление, потому что пуговицы всё равно в покое не оставил.

- На детей. На всё.

- Куда же ты денешься, — вздохнул он с облегчением: пуговица нашлась. А следом за ней ещё одна.

Этель почувствовала, как платье медленно сползает с одного плеча. Идрис стянул перчатку и погладил её по обнажённой коже, и Этель содрогнулась от этих прикосновений.

- Неприятно? — усмехнулся Идрис. — Смотри.

Он поднёс ладонь к её лицу, и в свете белого пламени Этель различила плохо зажившие шрамы, покрывающие его руку от кончиков пальцев по ладони. Мелкие, длинные, кривые, всё ещё хранящие следы крови. Её затрясло.

- Зачем ты так? — прохрипела она, не узнавая своего голоса.

- Я всегда помнил о тебе.

У Этель всё поплыло перед глазами. Она не знала, как смогла удержаться на ногах и не сползти на пол. Как осталась в сознании. Она знала только, что кричит, срывая голос. Кричит, исходя на противные высокие ноты. И отголоски ей криков гуляют под сводами коридора.

- Боже, Вселенский Разум! Святой боже, боже бессмертный, боже всемогущий, спаси меня!

Идрис смотрел на неё расширившимися глазами. Этель толкнула его в грудь, но единственное, что смогла, — сама упасть, пачкая руки в пыли и каменной крошке. Когда крик затих, и эхо успокоилось, и в ушах перестало звенеть, она жадно глотнула воздуха и зашевелилась на полу, пытаясь подняться. Было темно — огненный шар то ли погас, то ли отлетел на порядочное расстояние. Этель попала рукой в лужу воды, натёкшую со стены.

"Чёрные подтёки", — вспомнила она и тут услышала негромкие шаги.

- Не уверен, но, кажется, меня звали. "Боже" — это довльно таки лестно.

Оранжевая искорка спустилась к полу, и Этель увидела сапоги с серебряными пряжками. Придерживая платье, чтобы не остаться совсем голой, она попыталась подняться на колени.

В освещённом ещё несколькими искрами проёме коридора стоял Орден, и из-за ширины его плеч коридор казался донельзя узким. Великий маг ещё раз кашлянул — для вежливости.

- Надеюсь, я не помешал. В любом случае…

Он осмотрелся, и, судя по выражению его лица, то, что он увидел за спиной Этель, вызвало в нём только недоумение и гадливость.