Последнее Евангелие

— Приезжали сюда и другие известные личности, — тяжело вздохнув, добавил Джек. Он еще не мог прийти в себя после разговора с Джереми. Да и опустошенность из-за исчезновения Элизабет сложно было скрыть. Он чувствовал себя виноватым. Хотя понимал, что это противоречит здравому смыслу. То, что произошло с ней, было предрешено в день ее рождения. Давным-давно, когда они встречались, Джек видел это в глазах Элизабет. Только он видел это! Но тогда принимал обреченность за что-то другое… Глядя на берег, на лодки, исчезающие у линии горизонта, Джек почувствовал, будто камень упал с сердца и по телу разлилось удивительное спокойствие. Такого он еще никогда не испытывал. Словно часть его приняла слова Джереми так, будто он знал об этом раньше. Джек протер глаза и встретился взглядом с Костасом, который все это время пристально наблюдал за ним. Джек крепко сжал записку, переданную Джереми. Несмотря на отчаяние, он чувствовал сильно желание все разузнать, огромную ответственность и надежду на то, что Элизабет жива, что он вовремя остановил Риттера.

— Приезжали сюда и другие, — повторил Джек, — те, кто верил, что библейские сказания — не просто аллегории или выдумки. Особенно после того, как Генрих Шайдеманн и Артур Эванс доказали реальность Троянской войны и бронзового века в Греции. Через десять лет после поездки Марка Твена лейтенант Гораций Герберт Китченер в составе инженерных войск начал карьеру в Галилее с экспедиции «Изучение Палестины» и только потом стал величайшим военным деятелем Великобритании. Позже сюда приезжал Томас Эдвард Лоуренс, чтобы изучить замки крестоносцев. Он вернулся сюда через несколько лет уже под именем Лоуренса Аравийского, проведя арабский легион по холмам в Дамаск. Великие исторические события происходили в этих местах. Самая глубокая трещина, разделяющая западный и восточный мир, находится в Восточно-Африканской рифтовой долине. Галилея часто оказывалась в водовороте исторических потрясений. Здесь отдельный человек мог проявить свою значимость.

— Но только перспективный, амбициозный, потенциально великий, — прошептала Мария.

Джек вытащил из кармана небольшой контейнер с двумя монетами. Достав их, взял по одной в каждую руку и поднял вверх. В последнем луче уходящего дня блеснули портреты. Черты их подчеркивались тенями, когда Джек слегка поворачивал монеты на свету.

— Снова взял на время? — тихо спросил Костас, не сводя с друга глаз. — Скользкая это дорожка, Джек! Не успеешь оглянуться, превратишься в банального охотника за сокровищами. Я всегда боялся, что ты переступишь черту.

Джек улыбнулся ему, однако не сказал ни слова, рассматривая лица на монетах. Ему нужно было еще раз увидеть их, еще раз дотронуться, прежде чем открыть сумку и рассказать то, чего с нетерпением ждали друзья. Монета в левой руке — тетрадрахма Ирода Агриппы. Хелена с Еревой нашли ее в приделе под храмом Гроба Господня. Портрет почти стерся. Но все же можно разглядеть квадратный подбородок, бычью шею — образ скорее воина, а не мыслителя! — и большие мечтательные глаза. Его идеализировали на Востоке. Только называли иначе. Геркулес или Александр, но никак не Ирод Агриппа. На голове надет лавровый венок, который обычно изображали только на монетах римских императоров. На второй монете тоже красовался лавровый венок. Так и положено. Ведь в правой руке Джек держал сестерций Клавдия, который археологи обнаружили в Геркулануме. Джек представил императора за столом на вилле. Он будто бы склонил голову, работая вместе с Нарциссом и Плинием над «Историей Британии». А потом Джек увидел его стоящим у гробницы Боудикки в Лондоне. Густые волосы, высокий лоб, глубоко посаженные, задумчивые глаза и скривленный рот. Джек смотрел не на Клавдия Калеку, не на Клавдия Слабоумного, а на императора Клавдия в расцвете сил, построившего акведуки и гавани, установившего Римский мир и проложившего тропинку к христианскому западу, на которую последователям суждено было ступить лишь века спустя. С обеих монет на Джека смотрели мужчины, достигшие больших высот в жизни, о которых, наверное, и не мечтали в молодости, когда вместе пришли на побережье Галилейского моря в 23 году. Ирод Агриппа, принц Востока, и Клавдий, божественный.

— Интересно, чувствовали ли они, что приближается мрак? — прошептала Хелена.

— Что ты имеешь в виду? — удивился Костас.

Джек отложил монеты, а потом достал из сумки сверток.