Последнее королевство

Над нами пролетела сова, быстрая и бесшумная, и я задумался, что она может предвещать. Далеко на востоке, выше по берегу, за Педреданом, блеснул огонек: еще одно знамение, которое я не мог истолковать.

– Мои люди – хорошие воины, – говорил Одда, – но что, если нас обойдут с флангов? – Страх все еще его не отпускал. – Было бы лучше, если бы Убба атаковал нас.

– Лучше, – согласился я, – но Убба ничего не предпримет, пока руны не скажут ему, что пора.

Судьба правит всем. Убба это понимал, вот почему ждал знамения богов. Я знал, что сова и есть знамение; она пролетела над нашими головами, над кораблями датчан и исчезла в той стороне, где блеснул огонек, где-то над побережьем Сэферна. Вдруг я вспомнил четыре корабля короля Эдмунда: как они подошли к побережью Восточной Англии и забросали корабли датчан горящими стрелами… И тогда я понял, что сумел разгадать знамение.

– Если ваших людей обойдут, они погибнут. Но если мы обойдем датчан, погибнут они. Значит, мы должны их обойти.

– Как? – горько спросил Одда.

Все, что он видел впереди, это гибель на заре, атаку, битву и поражение, но я-то увидел сову. Она пролетела от кораблей к огоньку, это и был знак: поджечь корабли.

– Как мы сможем их окружить? – спрашивал Одда.

Я замолчал, не зная, стоит ли рассказывать. Если я последую знамению, нам придется разделить войско, именно такую ошибку совершили датчане у холма Эска. Я сомневался, но ведь Одда пришел ко мне не потому, что вдруг меня полюбил, а потому, что я был готов сразиться с Уббой. Я единственный здесь был уверен в победе или же казался уверенным, что, несмотря на юный возраст, делало меня вождем этих людей. Олдермен Одда, годящийся мне в отцы, искал у меня поддержки. Он хотел, чтобы я рассказал ему, что делать, – я, который никогда не бывал в настоящем клине. Но я был молод, самоуверен, и знамение подсказало мне, что сделать, а я рассказал об этом Одде.

– Вы когда-нибудь видели скедугенгана? – спросил я.

В ответ он перекрестился.

– Когда я был ребенком, я мечтал увидеть скедугенганов. Я выходил ночью их искать, учился бродить ночью, чтобы к ним присоединиться.

– Какое это имеет отношение к битве на рассвете?

– Дайте мне пятьдесят человек, и они вместе с моими людьми на заре ударят здесь. – Я указал на корабли. – Мы начнем с того, что подожжем суда.

Одда посмотрел с холма на ближайшие костры, которые отмечали посты вражеских часовых в восточной части луга.

– Они заметят вас и будут готовы встретить, – сказал он.

Олдермен имел в виду, что сто человек не смогут так просто пройти это расстояние, спуститься с холма, прорваться через часовых и перейти болото без звука. Он был прав. Мы не пройдем и десяти шагов, как поднимется тревога; армия Уббы, без сомнения, столь же готовая к бою, как наша, вывалит из лагеря и перекроет моему отряду подступ к лугу еще до того, как мы достигнем болот.

– Когда корабли загорятся, – проговорил я, – датчане бросятся к реке, а не на луг. А вдоль берега тянется болото. Там они не смогут нас окружить.

Конечно, они могли бы это сделать, но все-таки на зыбком болоте угроза окружения будет не так велика, как на лугу.

– Но вы не сможете добраться до берега. – Олдермен разочаровался в моей идее.

– Движущаяся тень сможет, – сказал я.

Он молча поглядел на меня.

– Я смогу туда добраться, – заверил я, – а когда загорится первый корабль, все датчане кинутся на берег, вот тогда сто человек вполне смогут прорваться. Датчане побегут спасать корабли, и наши люди сумеют быстро пересечь болото; они помогут мне поджечь другие корабли, а датчане попытаются перебить нас.

Я махнул в сторону берега, показывая, куда побегут из лагеря датчане по полоске твердой суши – туда, где стоят корабли.

– Когда все датчане окажутся на берегу, – продолжал я, – между рекой и болотом, вы приведете фирд им в тыл.

Олдермен задумался, глядя на корабли. Если мы атакуем, скорее всего, это произойдет на южном склоне холма – столкновение лоб в лоб с войском Уббы, клин на клин, наши десять сотен против их двенадцати. Сначала у нас будет преимущество, поскольку воины Уббы рассыпаны вокруг холма и потребуется время, чтобы собрать их и построить, а мы за это время глубоко продвинемся в их лагерь. Но датчан будет становиться все больше, нас остановят, окружат, и начнется жестокая резня. И в этой резне у них будет численный перевес; они обогнут наши фланги, зайдут в тыл, туда, где стоят люди, вооруженные серпами, и тогда нас всех ждет смерть.

Но если я спущусь с холма и начну жечь корабли, датчане кинутся на берег, чтобы меня остановить, и окажутся на узкой полоске земли. Если же ко мне на помощь явится сотня человек под командованием Леофрика, мы сможем продержаться до тех пор, пока Одда зайдет датчанам в тыл, и тогда смерть ждет датчан, зажатых между моим отрядом и войском Одды, между рекой и болотом. Они окажутся в капкане, как нортумбрийская армия под Эофервиком.

Только у холма Эска проиграла та сторона, которая первой разделила силы.

– Это может получиться, – сказал Одда задумчиво.

– Дайте мне пятьдесят человек, – повторил я, – молодых.

– Молодых?