Последнее купе

Жора пожевал таблетки, попинал ногами ландыши, выключил тормоз в машине и, ругаясь на чем свет стоит, откатил ее на обочину. Едва не доломал свою левую руку.

Затем огляделся еще раз – не увидел ничего обнадеживающего. И отправился дальше пешком.

На холме стояла деревенька Липухи, а справа к ней прилепился дачный поселок: десяток-другой аккуратных тесаных избушек. Жора услышал звуки музыки и не раздумывая повернул направо. У крыльца третьей по счету избушки стоял «жигуль» лимонно-желтого цвета, передняя дверь была открыта, оттуда торчала волосатая нога в шлепке и притоптывала в такт музыке. Конечно, это были «Блестящие». А если не «Блестящие», то, наверное, Зосимова или Черникова, хрен редьки не слаще.

Жора подошел к распахнутой дверце, достал «магнум» и просунул его внутрь салона.

– Выползай с другой стороны, – сказал он. – Без шума.

Дважды повторять не пришлось. Правая дверца распахнулась, оттуда показалась заросшая длинной кучерявой шевелюрой голова в очках. Затем все остальное. Дачник оказался метра под два ростом, пузатый и тонконогий. У него было маленькое испуганное лицо и маленькие женские ладони.

– Тебя как зовут? – спросил Жора.

– Г-гэ… Григорий, – дачник немного заикался. – Я.

– Почти тезки. В доме кто-нибудь есть?

– Нет.

– Мне нужен бензин, Григорий. И как можно больше. Давай все, что есть.

Тот помотал лохматой головой.

– У мэ-меня совсем нем-м… Немного.

– Все, что есть, – повторил Жора.

Григорий покраснел, приподнял руки над головой и осторожно обошел машину. Вопросительно глянул на багажник.

– Открывай, – сказал Жора.

В багажнике были пустая канистра и шланг. Пока Григорий переливал бензин из бака, Жора осмотрелся и увидел за кустами смородины летний душ, забранный цветной пленкой. Там шумела вода.

– Кто? – Жора ткнул «магнумом» в сторону душа.

Григорий повернул к нему потное лицо.

– Ж-жэ… Жена. Она моется.

Жора выругался.

– Я тебя русским языком спрашивал: есть кто-нибудь?

– Она же не в-вэ. Не в доме, – Григорий сглотнул. – Она моется.

Тем временем пленка отъехала в сторону, и из душа вышла, завязывая на голове тюрбан из полотенца, невысокая изящная женщина. У нее был плоский живот спортсменки и загорелая кожа.

Увидев Жору, женщина остановилась.

– Гриша, что происходит?

Полотенце перекочевало с головы на бедра.

– Все нормально, А-ангелина, – сказал Григорий, махнув ей рукой. – Все под контролем, д-ды… дорогая.

Ангелина повела себя на редкость хладнокровно. Она молча сняла с бельевой веревки халат, набросила его на себя и спустилась вниз по дорожке, остановившись в нескольких шагах от машины.

– Мы обычно не берем с собой деньги, когда отправляемся на дачу, – сказала она, глядя на Жору спокойными серыми глазами.

– Правильно делаете, – ответил Жора. – Соорудите мне лучше что-нибудь поесть: хлеб, мясо, овощи. И воды, если можно. Где у вас кухня?

Ангелина показала на маленькое окошко справа от крыльца.

– Я должен видеть вас там, в окне. Ваше лицо и руки. И побыстрее, пожалуйста. Если что-нибудь не так, будете искать себе другого мужа.

Григорий нервно оскалился. Ангелина повернулась и быстрым шагом направилась к крыльцу. Пока она готовила еду, канистра успела наполниться. Григорий отряхнул шланг, бережно скрутил его и положил обратно в багажник.

– Больше бензина нет? – спросил Жора.

– Д-ды… Да откуда? – развел руками дачник.

– А в сарайчике?

Мотая кучерявой головой и продолжая приговаривать: «ды-ды… да откуда, в самом деле?», Григорий пошел отпирать сарайчик. Там у самого входа стояли целых три здоровые канистры и красная бутылка с маслом «Шелл». Дачник зарделся, как эта бутылка, и принялся вытаскивать канистры на улицу.

– Я подумал, у вас ру-ру. Рука, – бормотал он. – Нести будет неудобно.

– Нести будешь ты, – успокоил его Жора. – Две канистры: одну из этих, и ту, что стоит у машины. И масло, пожалуй. Остальное можешь оставить.

Маленькая изящная Ангелина ждала их на крыльце с пластиковым пакетом в руках.

– Там котлеты, огурцы и салат, – сказала она. – В банке холодный чай. Я надеюсь, что.

– Очень хорошо. Спасибо.

Жора спрятал пистолет в карман и повесил пакет на здоровую руку.

– Ваш муж проводит меня, это займет не более получаса. Будет лучше, если вы не станете поднимать шум и куда-то звонить. До свидания.

Женщина откинула назад мокрые волосы, достала из кармана халата сигарету и закурила. Ничего не сказала.

…Пока дошли до леса, Григорий выдохся и взмок. Ноги его заплетались, он то и дело спотыкался о тяжелые канистры. Под первыми елями Жора объявил привал, и дачник тут же рухнул на траву.

– Ваш поселок телефонизирован? – спросил Жора.

Григорий помотал головой.

– В-вы… Все равно она не станет звонить, пока не пройдет хотя бы минут с-сы… сорок, – сказал он, тяжело запинаясь. – Ну, а потом, если я не в-в… вернусь, значит, поднимет на ноги весь милицейский гарнизон. Вертолеты, автоматчики, г-гы… г-гнездовое прочесывание местности. Все ка-ак полагается. Опыт, сын ошибок трудных, понимаете.

– Опыт? – удивился Жора.