Последнее купе

Пятаков перевел дыхание. Ничего не поделаешь, подумал он. Направо. Второй светофор. Две минуты.

Он взял «дипломат» и двинулся в указанном направлении. Прошел вдоль длинного забора, огораживающего какую-то стройплощадку, миновал первый перекресток, затем второй. Здесь никого не было. Пятаков оглянулся.

Милиционер стоял в арке старого шестиэтажного дома, метрах в тридцати от перекрестка. Обнаружив, что Пятаков заметил его, он кивнул головой и скрылся в тени арки.

Владимир Алексеевич оказался сначала в пустынном дворе, посреди которого темной загогулиной торчала поломанная детская карусель, затем вышел вслед за милиционером через другую арку и попал на пустырь. Где-то неподалеку слышался лязг сцепливаемых вагонов и усиленный динамиками голос железнодорожного диспетчера. Милиционер стоял впереди, спокойно глядя на Пятакова. Руки его были заложены за спиной, в уголке рта алел огонек сигареты.

– Я почему-то был уверен, что вы дождетесь, – сказал он, когда Пятаков приблизился. – И не ошибся. Родительская любовь, немеренное чувство. Деньги при вас?

Владимир Алексеевич остановился. Сердце гулко стучалось в грудную клетку: бух-бух-бух. Он разлепил губы и спросил:

– Жорка где?

Где-то неподалеку раздался громкий хлопок, будто лопнула камера у «МАЗа». Хадуров вздрогнул и оглянулся.

– Увидите его через пять минут, – он выплюнул сигарету в лужу под ногами. Оглянулся еще раз. – Если, конечно, без дураков. Поллимона здесь?

Он кивнул на чемоданчик.

– Я хочу видеть сына, – сказал Пятаков.

Хадуров молча протянул вперед широкую ладонь. Левая рука оставалась за спиной. Владимир Алексеевич отступил на шаг.

– Так не договаривались.

– Насрать, – равнодушно ответил Хадуров. – Чемодан, быстро.

«Ловушка, – подумал Пятаков. – Ах я, идиот». Нет, Жорка точно не опустился бы до такого, он ведь не какой-нибудь там ополоумевший героинщик. Нет, какой к черту розыгрыш, все гораздо хуже. К тому же. Едрить вас налево, товарищ майор Дудко!

– Я пойду вместе с вами, – сказал Владимир Алексеевич, крепко сжимая ручку чемоданчика и пытаясь наскоро соорудить в голове какой-то план действий. – Деньги передам, лишь когда увижу сына собственными глазами. Живого и невредимого.

Хадуров угрюмо посмотрел ему в лицо. Во взгляде милиционера заглавными буквами было написано: «Да кто ты такой, чтобы диктовать здесь условия?»

– Живого, – упрямо повторил Владимир Алексеевич. – И невредимого.

– Хорошо, – согласился Хадуров.

За этим последовал короткий мощный удар в живот, что-то жесткое врезалось Пятакову в горло, вызвав беспомощный приступ рвоты. Чемоданчик, будто ожив, рванулся прочь из руки. Пятаков захрипел, сжал ладонь изо всей силы – даже услышал, как хрустнули пальцы. Они хрустнули еще раз, когда Хадуров ударил по ним каблуком ботинка, и от боли сердце оборвалось вниз, глубоко, в бездонную холодную пропасть.

Когда Пятаков открыл глаза, милиционер сидел на корточках вполоборота к нему. Он держал открытый чемоданчик на коленях, пальцы его быстро бегали, перебирая пачки денег, губы шевелились. Владимир Алексеевич медленно поднес правую руку к лицу, увидел толстое синее мясо на переломанных указательном и среднем пальцах.

– А как же… Жорка. – проговорил он, силясь приподняться.

Хадуров резко повернул голову. В руке у него оказался неправильной формы кусок металла со следами затертой оксидировки. «Пистолет», – с удивлением понял Пятаков.

Глава девятнадцатая

1.

В какую-то минуту Жоре показалось, что он видит отца, пересекающего трамвайную линию на противоположной стороне площади. Темный костюм, ссутуленные плечи, лица не разобрать – слишком далеко. Нет, подумал Жора, это решительно невозможно. Отец никогда не сутулился, да и. Он ведь не поверил ни одному слову. И правильно сделал. Нет. Это не он. Жора видел, как человек в темном костюме зашел на тротуар и быстрым шагом направился к застроенному «сталинками» кварталу.

Совсем не похож.

Жора перевел взгляд на газетный киоск. Хадурова тоже не видно. Некоторое время Жора стоял под навесом тоннеля, не рискуя выйти наружу. Наблюдал за площадью. После того, как схлынула толпа из московского поезда, людей почти не осталось. Подошел таксист, поинтересовался: «Вам куда?» Жора отрицательно мотнул головой.

Хадурова здесь не было. Куда идти теперь?

Жора подошел к киоску, зачем-то обошел его кругом. Надо возвращаться на перрон, подумал он, еще есть шанс застать Балчи у поезда. Ну а вдруг отец все же приехал? Дикое такое предположение. Если они с Хадуровым все-таки встретились здесь? Ну а вдруг? Жора бросил взгляд на противоположную сторону площади, где неизвестно для кого мигал желтым светофор. Словно крик вопиющего в пустыне. Темный костюм, ссутуленные плечи… Да, еще: в руке у человека был чемоданчик-«дипломат».

Ну а вдруг?

Жора бегом направился к светофору. Из-за поворота слева вынырнула машина, свет фар выхватил ссутуленную человеческую фигуру в дальнем конце улицы.

2.