Последнее небо

– Я в сообщающиеся сосуды верю, – напомнил Зверь, нисколько не впечатленный демонстрацией. – Меня ты, может, и укусишь. А живой человек тебя даже увидеть не может, куда там почувствовать? – Он поморщился. – Не вздыхай так, еще не хватало, чтобы ты во мне разочаровалась. Я не хочу умирать, но у меня в резерве ничего не осталось, так что выбирать не приходится.

– Почему ты не убил кого-нибудь из солдат?

– Выйти не смог. Забыл, как двери открываются.

– Почему ты раньше этого не сделал? Олежка, ты же знал, что запас истощился. Ты же с самого начала это знал. Ваше падение на эту землю съело весь твой резерв. Двадцать жизней. Не одна твоя, а двадцать, ты ведь спасал всех, не только себя.

– Так вот куда оно ушло! – Зверь рассмеялся, потом выругался, потом его снова разобрал смех. – Ты умница, Маринка. Ты умница, а я – идиот.

– Так оно обычно и бывает, – наставительно сказала она.

– Все верно. – То ли в ответ на ее слова, то ли в продолжение собственных мыслей. – Уходить в космос было верной смертью; уходить в «подвал» на месяц – та же беда. Значит, посмертные дары ушли на то, чтобы нас выкинуло хоть куда-то, где можно жить. А я, дурак, голову ломал: почему «Покровитель» вывалился из прыжка так быстро, да еще на пригодную для жизни планету? Но, кстати, – Зверь сделал наставительную паузу, – я не знал, что резерв исчерпан. Я только сейчас понял, куда он делся, так что…

– Когда ты убил того мальчика, немца, ты же понял, что его жизнь – первая в копилке.

– Я не понял. Мне это просто показалось. То есть мне показалось, что показалось… Мать… извини… – Он вздохнул. – Истероидный тип, так это, кажется, называется. Так вот, мало ли кто что почуял? По здравом размышлении я решил, что… – Зверь задумался, подсчитывая. – Ну да, что порядка тридцати жизней исчезнуть просто так не могут. Одна-две на массовый гипноз сразу двух десятков человек – это вполне возможно, тем более что у меня не было опыта работы с группой без взаимного визуального контакта…

И снова сделал паузу. Взгляд был слегка изумленный.

– Как заговорил-то, – пробормотал он с усмешкой, – как дома с магистром… М-да. Ну, в общем, никак не тридцать.

– Зачем же, в таком случае, ты убил Резчика?

– Ну у тебя и вопросы! – Зверь приподнял бровь. – У меня вообще-то работа такая. Убивать Надо было пользоваться возможностью, пока никто еще не понял, что парень выживет.

– Знаешь, в каких случаях ты не можешь не убить?

– Когда есть возможность.

– Нет. Когда в запасе остается меньше двух жизней. Именно тогда ты начинаешь действовать помимо здравого смысла и собственных желаний.

– Только не говори, что я не хотел его убивать.

– Хотел, конечно. Но, независимо от этого, не убить не смог бы. А потом ты поиздержался: семь бессонных недель на строительстве нефтяной вышки, ночные бдения за компьютером, да еще сколько сил ты отдал этой… – Смуглое личико скривилось в брезгливой гримасе: – Этой рыжей толстухе. Слушай, Олежка, объясни мне, почему ты ее просто не трахал? Зачем нужно было делиться с ней силой? Ну, спятила бы она от переживаний, и что? Ты мог бы со спокойной совестью прикончить и ее.

– Ула полезна, – спокойно возразил Зверь, – мы без нее пропали бы.

– Только не ты.

– И я тоже.

– Ладно, – Маринка вздохнула, – тебе давно пора было обзавестись постоянной женщиной, а то рефлекс вырабатывается: отымел – убил. В общем, эта твоя рыжая – тоже показатель.

– И что она показывает? – улыбнулся Зверь.

– То, что ты меняешься. Снова становишься человеком

– Да?

– Да. Я помню, каким ты был раньше. Лучше, чем ты сам, помню. Магистр разобрал твою душу и собрал заново, но он использовал при сборке старые детали. Он научил тебя жить в мире с собой, однако здесь этот мир стал очень уж напряженным. Только не ври, что не заметил. Ты с некоторых пор постоянно ищешь объяснения своим действиям.

– Я всегда…

– Ты всегда объяснял. Искать объяснений тебе раньше не приходилось. Почему ты взялся лечить, если раньше калечил?

– Я просто смог это сделать.

– Это не ответ. Но потом, когда ты понял, что не рассчитал силы, зачем было возвращаться в лагерь?

– А куда же мне было податься?

– Слушай, Олег! – укоризненно произнесла она. – Я понимаю, что у тебя уже сил не было на убийство. Один против пятерых ты бы не справился. Но даже я знаю, что из пулемета можно стрелять. У тебя на «Мурене» их два…

– Один. И одна скорострельная пушка.

– Да какая разница? Ты мог перебить их всех с воздуха. Ну что бы они сделали с тобой, когда ты в небе?

Зверь закрыл глаза и с полминуты лежал молча. Потом озадаченно хмыкнул:

– Смеяться будешь. Об этом я не подумал.

– Во-от, – Маринка наставительно подняла палец. – А ведь даже у твоего Гота в голове не уложится, что Зверь. – и вдруг не подумал. Хотя он к тебе относится почти как к человеку. Ты себе что сказал? Четверо лучше, чем один. Глупо спасать четверых, чтобы убить потом куда больше. Вспомни себя год назад. В Екатеринбурге ты убивал, не считая. А о том, чтобы спасать, речи не шло.

– Просто не было необходимости.