Последнее оружие

И хляби открылись. Рванули с неба мощные столбы воды, так что вмиг колеса стали хлюпать. Однако это водяное нашествие с курса нашу «Василису» не сбило. Америкосы мерцали все ближе и ближе, хоть вид их на «сивильнике» был довольно переменчивым. И вообще, по всему экрану локатора носились дракончики, показывающие непрестанное переформирование матричных групп в Поле Судьбы. Суета какая-то. Однако ничего конкретного, вроде мохнатого паука, который символизировал бы неминуемый капец. Зато зона неопределенности подобралась как никогда близко. Впрочем, Дробилин считал, что за это надо благодарить грозу с ее бестолковыми магнитными возмущениями.

— Надо бы отключить «раздражители», Александр Гордеевич. Хватит искушать Ф-поле. Будем колоть кого-то там иголкой в задницу, пока он не рассвирепеет и не начнет крушить все подряд, — естественно, что ничего умного я не высказал, но прямая-то кишка вовсю трепетала.

— Согласен, перебарщивать не надо. Нам главное-штатников не упустить, — наконец поддержал Остапенко. — Главное, на крючке их держать. Я только за это отвечаю.

«А ведь неизвестно, кто кого на крючке держит», — первым делом подумалось мне, когда вероятность благоприятного исхода истончала до сорока пяти процентов.

Коля спустил давление в шинах, и мы держались на глинистой почве довольно цепко, хотя воды под колесами было уже сантиметров на двадцать.

— Разве это гроза, это писанье какое-то, — «надерзил» небесам задира старлей.

— Мне куда больше не нравится ветер, — поделился я, — уже пятнадцать метров в секунду. Где-то неподалеку от нас идет сильный нагон воды.

И в самом деле, охреневающий ветер словно сотнями ведер окатывал борта и крышу нашего вездехода. Согласно «сивильнику» зона неопределенности в виде экранных дракончиков еще больше обжала нас, и теперь мы просматривали вместо линий судьбы какие-то огрызки. Американцы пока невнятно мерцали нам. Они, увы, еще должны были сыграть свою роль в ухудшении нашей жизни.

— Может, у них там чего-нибудь безнадежно сломалось, — с желанием произнес Серега. — А мы их на буксир возьмем — акт доброй воли, как раз для газеты.

— Я тебе покажу «газету», — прикрикнул подполковник, — если увижу какую-нибудь из ваших дурных голов в прессе, мигом откручу и выброшу. Не на чем будет фуражку носить.

Мы с Серегой усмехнулись — интересно было бы понаблюдать как товарищ подполковник откручивает собственную дурную башку и носит краснозвездную шапку на заднице. А потом заметили, что гроза несколько сдала и выдохлась — видимо, ветер разорвал тучи. Еще немного, и совсем отлегло бы от сердца и прямой кишки, но Коля Маков равнодушно сообщил:

— Вода быстро поднимается, течение к тому же бурное.

— По старинному обычаю убить тебя надо за такое гадкое известие.

И в самом деле, машину забило и затрясло, как будто она была картофелиной в кипящем котле.

Остапенко хотел было сказать что-то командирское, четкое, но лишь сглотнул слюну.

— Похоже, воды за дамбой набралось столько, что она принялась литься через край, — неуклюже объяснил я, а подполковник схватился за бинокль.

— Ничего не видно, как будто мордой в луже… дождь стеной… а нет, развиднелось маненько… заметил дамбу. Ну, ебена мать… — с какой-то обидой протянул командир. — Вода так и хлещет через нее… во многих местах… все смывает, что поверху росло, кустарник, конуру какую-то.

— Сматываться надо, товарищ подполковник, — произнес Серега на три ноты выше обычного, и сей жалобный голос не ладился к его здоровенному туловищу. — Я лучше потом американцев, как ищейка на животе выслеживать буду.

— Ладно, Маков, поворачивай машину и на северо-восток дуй, выискивай места повыше, авось сможем где-нибудь притулится, — распорядился утративший начальственную бодрость Остапенко.

Коля стал послушно разворачиваться, хотя по его физиономии было видно, что готов он мчаться в любую сторону. Даже к дамбе. С наглой бесполезностью затрещала рация.

— Что-то из нашего посольства передают, товарищ подполковник, — окликнул командира Колесников.

— У тебя же аппарат на автоматике, с записью. Потом прочитаем. А сейчас наблюдай за дамбой.

Колесников бросился с биноклем к заднему стеклу. Примерно в это время раздался звук, который можно было принять за раскат грома, хотя и довольно странный по тональности.

— Что за фигня? — тревожно поддал голос от заднего стекла Серега, — дамба эта будто не стоит на месте, а движется в нашу сторону!

Метнувшись назад, я выдернул у него бинокль. Уму все сразу стало ясно, а чувства, как это обычно с ними бывает, не сразу признали очевидное.

— Какая, к хрену, дамба! Порвало, как газету, рухнула, как куча, а может американцы долбанули ее взрывчаткой. Волна идет — с грязью, с камнями, стволами, с дерьмом каким-то, и через минуту она окажется здесь.

— Ну, теперь пиздец, — трагическим, однако отрешенным голосом определил Серега смертельный изгиб судьбы, как артист перед спуском занавеса.

— Тихо ты, зараза. Задраивайте все, — сдерживая надрыв, приказал подполковник.