Последнее оружие

— А через месяц еще пять почек примут малышей, — Саид отечески нежно улыбнулся.

— Вы любите детей?

— Я люблю, когда их много.

Ответ был исчерпывающим.

Мы покинули уютную «комнату матери и эмбриона».

— Кстати, я хотел предупредить, уважаемый Реза-Глеб, удрать отсюда невозможно, — заботливо произнес Саид. — Говорю для вашего же блага.

— Да, я понимаю, эти ваши по-своему гуманные тролли и прочие разумные почкования цацкаться не будут, они же при исполнении — претворяют генеральную линию судьбы.

Саид-Некудыкин не стал отпираться. Он понимал, что действительность красноречивее всяких слов. Вместо этого приотворил какую-то дверь.

— Зайдите-ка сюда, уважаемый.

Мы оказались в помещении, напоминающем одновременно пещеру и компьютерный зал. Я с тоской озирался, догадываясь, что здесь готовится очередной удар по неорганизуемым дегенеративным факторам. Затем стал предполагать, что в этом странном месте из старой радиоаппаратуры собрана информационно-вычислительная система с элементами мониторинга. На панели явно располагалась светящаяся схема подземелий. Однако настолько кодированная, что я в ней ничего не улавливал.

— Вот здесь производится неусыпный надзор за нашей территорией, включая границы, — со сквозящей в голосе гордостью пояснил гид, он же вождь.

— Хотите сказать, что кругом у вас понатыкано датчиков-передатчиков?

— Слова приблизительные, но что-то вроде.

Подземный руководитель сколупнул с потолка почку, от которой тянулся склизкий тяж к прочей слизи, что покрывала все вокруг сплошным слоем, как масло бутерброд.

— Вот такая слизь — и есть наша проводная связь. А этих некапризных малышей можно назвать датчиками… — Саид-Некудыкин аккуратно провел пальцем по почке. Приласкал, что ли.

От дальнейших событий можно было легко лишиться остатков ума.

Вожак снял крышку с одного из ящиков, относящихся к самодельному компьютеру. Внутри отсутствовали не только микросхемы, но и радиолампы. Только почки, представляющие еще один вид этой гадости. Какие-то белесые, ячеистые, морщинистые и сплетенные великим множеством слизистых волокон. Что эта разновидность — самая умная и сообразительная, я сразу просек. Из нее так и сочилась некая разумная сила. Даже внешне эти почки напоминали мозги. Тем более, и гид пояснил:

— Вот это наши, так сказать, чипы, товарищ Глеб.

И только тут я заметил, что у мудрых ящиков, набитых почками и слизью, колдует Фима Гольденберг.

Я подумал, что вот-вот состоится разоблачение — тогда Саид-Некудыкин узнает про мои игры с подозрительными личностями и идеями, после чего начнет шантажировать. Однако Фима посмотрел на меня тускло, как образцовый кретин. Но я догадался, что под слоем бессознательной разумности и привитых инстинктов, содержится что-то от прежнего Гольденберга. И эта старая сущность старается не реагировать на меня, сохраняя в тайне мое предназначение. Эх, мне бы еще самому знать, как можно безболезненно отличиться.

Уже в коридоре я решил уточнить у довольного, судя по маске лица, гида:

— После всех сравнений и сопоставлений я так и не пришел к единому мнению, зэк я здесь или нет?

— Что вы, ни в коем случае, — прямо-таки возмутился Саид-Некудыкин. — Вас не пошлют ни на каторжные работы, ни на гладиаторские бои.

— Но затворить главную дверь с той стороны я тоже не могу?

— Нельзя выйти из вагона на полном ходу. Опасно для выходящего. У нас тут поезд, несущийся в светлое будущее, — трогательно объяснил руководитель подземелья.

— Однако я здесь и не для того, чтобы заниматься подземным отдыхом. Тем более, он тут не в моде. Разве я не прав?

Вожак мудро, почти как Ильич, прищурился.

— Вскоре, уважаемый, ваш труд ничем не будет отличаться от досуга… Но если точнее, мы займемся осуществлением моей старой затеи. Сделаем-ка из вас вождя…

Опять — двадцать пять. Крепко же за меня взялись нечистые силы, ети их налево. Может, действительно, моя матрица чем-нибудь хороша, может, она что-то вроде лома?

— Да сделайте вы из себя вождя. Вы ведь уже не в позабытом-позаброшенном Эль-Халиле, а рядом со столицей нашей родины.

— Я не в Эль-Халиле, но я всего лишь Некудыкин. Некудыкин — психически больной человек. Его личность не сравнима с вашей — волевой и содержательной.

— Это точно, я содержательный — надо еще узнать в каком смысле и какая часть тела у меня особо передовая… Ну зачем вам моя воля? У вас своей хватает — иначе как бы вы погоняли все это стадо… Вы же из человека блюдо с почками умеете готовить.

Саид-Некудыкин досадливо втянул воздух.

— Почки — это второстепенное, несложное упражнение с матрицами, полезное в данных условиях. Да, воля самое важное, вернее, ее собирание. Но даже волю мы не намерены отнимать. Скорее — укреплять и направлять в нужную сторону.

Такие заботливые слова мог бы произнести и товарищ из ЦК. Да и чем Саид-Некудыкин хуже товарищей из ЦК? Тоже ведь коммунизм хочет строить, только фатальный и с биологическим уклоном. Зоокоммунизм.

— Когда все начнется? — умученным голосом спросил я.

— Сейчас. Сейчас вас проводят кое-куда и… преобразования начнутся тогда, когда вы морально доспеете.