Последнее оружие

Тело было железобетонным и холодным, лишь кое-где сквозь него протекали теплые ручейки жизни, изредка пронизывали живые токи. С такими делами не запрыгаешь. Я попытался вспомнить своего светящегося двойника и разглядеть его сквозь водопад-завесу. Я выискивал его во мгле с помощью своего «электрона», как процессор ищет головкой нужный файл на диске. Исследуя бесчисленные и бесконечные коридоры «той стороны», я нес частичку образца для сличения. Узнал все-таки спящего красавца, даже активизировал. Было в нем то главное и основное, что есть во мне, только не заштрихованное мирской суетой и мирским бздением. Я потянулся к двойнику из своей окаменевшей телесности, и не напрасно — ко мне пожаловали дополнительные токи. Я, наконец, выдернул голову на поверхность воды. Еще натужный бросок вперед, и я уже застрял в вентиляционном окне. Том самом, с которого началось непутевое путешествие наверх.

Где же этот хренов лейтенант? Неужели бултыхается на дне? Так не хотелось, но пришлось нырять за Василием. Я чуть не остался вместе со своим дурным компаньоном в крохотном подводном царстве. Сквозь жидкую зябкую тьму все-таки чуть пробивались теплые пульсации, чтобы добавить мне немного силенок.

Я протолкнул лейтенанта в вентиляционный люк, затем стал пропихиваться сам. Когда удостоверился, что не нырну обратно в лужу, то полностью отключился.

Очухался я не от света. Он был жидким и слабым. Скорее, вонища шибанула в нос. Еле мерцающее пламя обрисовывало высокий сводчатый потолок, опять портреты классиков, длинный стол, стулья с высокими командирскими спинками.

На груди у меня мирно сидели три почки. Красивая картинка. Я страшно струхнул, но потом понял, что они не пасутся, ничего не тянут из меня, а скорее дают, вводят в мои жилы какие-то защитные и подкрепляющие вещества.

Из чувства брезливости и протеста я все-таки оторвал их от себя, затем поднялся. Нет это мне показалось. Я продолжал лежать пластом, а они остались любовно приникшими ко мне. Тьма плыла перед глазами грязной рекой. Пожалуй, меня накачали какими-то наркотиками или хитрыми пептидами. Спустя полчаса я, пересилив безволие, со скрипом взгромодился на карачки и, теперь уже смог смахнуть почки. И пристукнуть кулаком. На четырех слабых опорах я преодолел метр, потом еще метр. И наткнулся на лейтенанта. Вернее то, что осталось от лейтенанта.

Там было какое-то месиво. Большая часть Васиного тела оказалась разворочена. Кое-где он продолжал почковаться, в других местах «отпрыски» и сторонние почки просто уписывали его за обе щеки, размачивая тошнотворными пищеварительными соками. Почки-тролли разрывали пузырящееся трупное вещество своими вредными ручонками и без особых манер заталкивали в свои ротовые щели. Трубчатые почки-кактусы просто всасывали то, что пожиже. Тут, конечно, присутствовали и пузырьки, которые накачивались кровью — как же без них, упырей. А потом они заботливо кормили почечки побледнее и послабее. В общем, этот обеденный стол свидетельствовал о полной утилизации лейтенанта, а также дружной, почти идиллической жизни симбионтов.

Я не выдержал и стравил харчи. Эти гады и на такое добро кинулись и давай утилизовывать. Тут уж пришлось мне преодолеть дурноту и окончательно взгромоздиться на ноги, чтобы не сдохнуть от отвращения.

За столом на высоком командирском стуле сидел человек или кто он там. Гражданин Некудыкин, вернее Саид-бай, еще точнее Энлиль-Бел.

— Я же предупреждал, что не стоит удирать от меня, — довольно мягко произнес он.

— Я же не знал, что вы такой приставучий, достопочтенный Саид.

— Ладно, Глеб-Реза, перестанем выяснять мужские отношения и займемся производством ума. Садитесь… Ну, не кривитесь, сейчас тут будет прибрано.

Я присел согласно предложению. И в самом деле, почки-тролли и пузыри-упыри вскоре закончили с лейтенантом и куда-то потащили его кости, желая, видимо, навести полный марафет.

— Это ваша гвардия, уважаемый Некудыкин, пардон, Саид?

— Это мы сами.

— Пока я не стал «этим самым», буду находится, наверное, под арестом?

— Ничего подобного. Плюньте в глаза тому, кто такое скажет.

Некудыкин внушительно встал из-за стола и направился к карте, где был изображен великий и могучий Советский Союз. С флажками, что показывали расположения воинских соединений, пехотных и бронетанковых, и со стрелочками, которые означали направления главных ударов.

Я подумал, что, возможно, на этом месте стоял Иосиф Виссарионович. Или скорее Лаврентий Павлович. И стрелки с флажками для них были просто значками игры, а не хрипящими ртами пехотинцев и тлеющими комбинезонами танкистов.

— Целью коммунизма является построение стопроцентно управляемого, целесообразного во всех своих частях общества, то есть социального организма, чья судьба ясна и определенна. К этому стремились Ленин и Сталин, обошедшие романтизм Маркса, для которого идеал представлялся в виде однородной гущи, сваренной из умельцев-универсалов. То, что осталось на уровне мечтаний в писаниях и мозгах ваших вождей, мы, похоже, можем воплотить в жизнь и сделать былью.