Последнее поколение

Цергард откинулся на спинку огромного чёрного кресла, прикрыл глаза, обведённые тёмными кругами. Хлюпнул носом. Страшно ему не было — привык. Давно привык.

— Всё вы понимаете! — сказал с лёгким раздражением. — Знаете, вы мне надоели. Вы и вся ваша компания. Не понимаю, к чему отпираться? Я всё равно добьюсь своего. Если вы не цените цивилизованно обращения — что ж, будет другое. Так и передайте вашим… соплеменникам!.. Увести! — он вызвал конвой.

— Назад в пятую? — уточнил охранник.

— Нет, к остальным.

…Ну, нет у него сейчас сил на интеллектуальные игры с внеземным разумом! Мнимый доктор Гвейран может и до завтра подождать, не к спеху. Сейчас лучше решить вопрос с адъютантом.

Шру явился на вызов спустя три минуты. Целых три минуты! Безобразие! Где его вечно носят пьяные черти?! Не адъютант — подвода тихоходная! Не подходит нам такой! Уволен! Привести вчерашнего агарда! Того, что из Крума. Что значит, не знаете где? У нас контрразведка или женская санитарная школа? В офицерском общежитии, на втором уровне!.. Разрешаю, исполняйте. Давно пора!

Агарда Эйнер не дождался. Потому что запищал настольный коммуникатор, и сердитым голосом цергарда Сварны попросил зайти к нему в кабинет как можно скорее.

Теоретически, один Верховный цергард вовсе не обязан подчиняться другому. Но толстый, вальяжный Сварна был единственным преданным другом покойного цергарда Регана, и к сыну его относился как к близкому человеку, пожалуй, даже лучше, чем родной отец. Беспокоился, старался опекать… Вот и теперь, наверняка, услышал доклад о простреленном «велардере», перепугался… Надо сходить, успокоить. Благо, недалеко.

Сварна поджидал Эйнера на пороге кабинета, рыскал туда-сюда мимо двери, как зверь в клетке. Обычно он не любил много двигаться, но волнение было слишком велико, мешало усидеть на месте. Раньше, в молодые годы, ещё не сделавшись одним из военных правителей Арингорада, Сварна был совсем другим человеком — стройным, подтянутым штабным офицером с нервами-канатами и квадратным волевым подбородком. Возможно, он чуть больше остальных ценил комфорт, любил хорошую еду и с некоторой ленцой относился к физическим нагрузкам. Однако, это не помешало ему достичь самых вершин государственной иерархии. Достигнув же их, он позволил своим маленьким слабостям перерасти в большие. Стал толст, неповоротлив, одышлив и сентиментален, подбородок его скрыли тяжёлые складки жира, и теперь только на портрете, шестом в ряду, можно было увидеть его настоящую волевую форму. Но собственные телесные трансформации цергарда Сварну нисколько не печалили — какой есть, такой есть, отчитываться не перед кем.

А печалило его поведение цергарда Эйнера, сына его любимого, безвременно ушедшего товарища. Конечно, по молодости всех тянет на приключения и авантюры, но надо же и меру знать! Слыханное ли дело — ночью, по трассе, без танкового сопровождения! Это же чистое безумие в наше время! Люди нашего положения не вправе так рисковать собой!..

И всё в таком духе. Доложили, значит. Что и следовало ожидать.

Сварна отчитывал равноправного своего соратника, как учитель — нашкодившего школьника. Тот слушал и улыбался. Обидно не было — за громкими словами о священном долге перед страдающим народом, о врагах, которые не дремлют, и прочей чепухе скрывалась искренняя человеческая тревога. Цергард продолжал метаться по комнате, толстые щёки тряслись, на глаза наворачивались слёзы. У него не как-то не случилось своей семьи, и Эйнер был единственным, кого он любил на этом свете. Вот почему он говорил, говорил, и никак не мог остановиться. Пока собеседник не расчихался, громко и отчаянно. И цергард Сварна тут же позабыл и народе, и о коварных врагах его.

— Боже мой! — всплеснул он пухлыми руками, — а почему ты В ТАКОМ ВИДЕ?! — заметил, наконец! — Отвечай сейчас же, что случилось?! Ты нездоров?! — он чуть не плача, кинулся к коммуникатору, потребовал врача.

— Не надо мне врача! — поспешил отказаться Эйнер. — Мне и так хорошо.

— Хорошо? — вскрикнул Сварна. — Ты себя в зеркале видел? Господи, мальчик, да что же с тобой происходит?! Отец мучил тебя столько лет, но теперь, когда его, на наше горе, не стало, зачем ты продолжаешь себя мучить?!

— Привычка — вторая натура! — улыбнулся цергард чуть развязно. Разговор стал ему неприятен.

Явился трегард Грасс — личный врач Сварны, приставленный к нему по причине сердечной астмы. Взглянул на Эйнер и попросил снять куртку. Тот снисходительно подчинился. Под курткой была рубашка со вспоротым рукавом, вся в пятнах, старых побуревших и свежих красных.

— А-ах! — сказал цергард Сварна и сполз на пол по стене — штабные офицеры не любят крови. Врач кинулся к нему с каплями.

— Ну, занимайтесь, — усмехнулся Эйнер и ушёл.