Последнее предложение (СИ)

Она снова усмехнулась — на этот раз зло и ногой толкнула дверь, так что та, распахнувшись, ударилась о косяк. Роман шагнул вслед за ней в огромную пятиугольную комнату и остановился, глядя на огромное красное с позолотой кресло, стоявшее у стыка дальних стен. Золотистые ручки были выполнены в виде лежащих львов довольно упитанного вида, а на верху спинки примостился золотистый же, расправивший крылья двуглавый орел, обе головы которого смотрели в разные стороны с таким выражением, словно орел только что откусил от чего-то кислого. Перед креслом, и впрямь очень похожим на трон, стоял тяжелый дубовый овальный стол с резными ножками, к которому были придвинуты двенадцать массивных стульев. По обе стороны кресла возвышались бронзовые канделябры на длинных фигурных ножках, на потолке была позолоченная лепнина — сплошь оскаленные звериные морды над перекрещенными алебардами. В двух стенах, расходящихся от «трона» было множество ниш с темно-коричневыми колоннами по бокам, и в нишах этих расположились мраморные скульптуры. По одну сторону стояли классические скульптуры представителей древнегреческого пантеона, по другую — довольно неплохо выполненные статуи мифических существ различных религий. Кроме распространенных гарпий, грифонов, минотавра, гидры и прочих Роман с удивлением увидел вавилонского леогрифа, амамет — помесь крокодила, льва и бегемота из египетской мифологии, иудейскую мантикору и кошмарный гибрид льва и лягушки с огромной зубастой пастью — вполне возможно, ши-цза из китайских мифов. По обе стороны двери стояли рыцарские доспехи, а на стене над ними висела целая коллекция мечей — все клинками вниз — европейские, китайские, японские, русские, скандинавские. Был здесь и огромный двуручный фламберг с волнообразным лезвием, прозванный пламенеющим, и глядя на сверкающий клинок, Роман ощутил в затылке холодок некоей легкой неустроенности, смешанной с таким же легким восторгом. Оружие было настоящим — не те поделки, что продают в магазинчиках неприхотливым любителям увешивать свои стены всякой дребеденью — и казалось очень ухоженным. С одной стороны хищные сияющие формы радовали глаз своей безупречностью и так и тянуло подержать в руках хоть один, примерить черен к ладони, но, с другой, при данных обстоятельствах немного не по себе, когда рядом столько колюще-рубящих предметов. Возле одной из стен расположился массивный камин, и светлое пятно над каминной полкой наводило на мысль о том, что раньше там была картина — вполне возможно, портрет покойного Горчакова. Неподалеку от пятна висела секира, выглядящая как-то одиноко, несмотря на внушительные размеры.

— М-да, — протянул Роман, ошарашено оглядываясь. — А больному-то был нужен покой… Это для рыцарских собраний или для медитации?

— И для того, и для другого, — неохотно ответила Рита, шлепнув ладонью по темной столешнице. — На все это есть покупатель, часть статуй и доспехов я уже продала… а вот оружие… Никак не решусь. Иногда я вызываю специалиста, он приводит его в порядок. Оно замечательное, правда? То-то, ты смотришь на него, как малыш на сладости. Хочешь, подарю один?

— Ага, вон тот, двуручный, отвезу его домой в трамвайчике, пройдусь по двору с задумчивым видом, отрабатывая удары на окрестных березках и соседях, — Роман хмыкнул, гася окурок в пепельнице, кстати оказавшейся на каминной полке. — Подари мне лучше пачку сигарет, дитя, а без меча как-нибудь обойдусь — пока, во всяком случае.

— Идем, — Рита отвернулась, — терпеть не могу это место! Я тебе покажу кое-что другое. Мне чертовски хочется в душ, а тебе надо не только в душ, но и в постель и спать… но я должна… Ты как?

— Перестань меня все время об этом спрашивать.

Выходя, он невольно обернулся, оглядел мечи еще раз, потом бросил взгляд в глубину зала. Казалось, что и божества, и чудовища провожают его своими мраморными взглядами, а в жутковатом оскале ши-цза чудилось некое разочарование оттого, что Роман покидает комнату, так и не оказавшись в непосредственной близости от ее острых зубов.

Рита быстрым шагом миновала две комнаты и решительно толкнула дверь в третью, потом поманила его рукой.

Он ожидал, что здесь окажется еще один зал, но комната, открывшаяся его глазам, вероятней всего недавно была рабочим кабинетом, совмещенным с библиотекой. Но теперь здесь царил совершеннейший разгром, всюду валялись книги, возле опрокинутого кресла лежал разбитый монитор, в экране которого зияла огромная дыра. На столе стоял системник со страшно исцарапанным корпусом, со столешницы свисала «мышка», а чуть поодаль лежала сломанная пополам клавиатура. Пол был засыпан полусожженной бумагой, всюду валялись обгорелые карандаши и ручки, а в углу громоздилась груда оплавленных клавиатур и компьютерных мышек. Оконное стекло было разбито, словно в него швырнули чем-то большим и тяжелым, и можно было не спрашивать, чем именно. В комнате висел застарелый запах гари.

— Здесь был пожар? — удивился Роман. — Ты же сказала, что просто разбила компьютер… Так ты его еще и подожгла?