Последнее предупреждение

Мон Мотма с интересом посмотрела на врача – и, естественно, тут же узнала. Зейн Линнард редко мелькал на экранах, не смотрел с обложек газет, но он принадлежал к элите Империи. Таких людей надобно знать в лицо... особенно, когда предаешь собственное правительство.

- Господин Линнард, – на сей раз она была действительно удивлена. – Что привело сюда Главного Медика Империи? Неужели проблемы моего здоровья?

- И вам доброго дня, госпожа Мотма. Нет, эти проблемы привели сюда вас. А мое соседство с Лордом Вейдером – увы, лишь приказ Императора.

- Сожалеете? – Мон немедленно уловила грустную нотку в голосе врача.

- Я хотел бы приехать по ЕГО приглашению, – ответил Линнард с убийственной прямотой, глядя сенатору в глаза. Мотма даже несколько смешалась. Искренность плохо действует на политиков, вгоняет их в конфузионный транс, – врач это знал и без стеснения использовал в своей практике. В таких условиях господа сенаторы быстро бросали играть в хитрые игры. – К сожалению, такой расклад мало реален.

- И за что же Палпатин наказал Вейдера вашим обществом? – смущение Мон длилось недолго. Зейн Линнард ощутил что-то вроде восхищения, и одновременно понял, зачем она Темному Лорду. Сильный союзник, хотя сомнительно, что мотивы нашего ситха ограничиваются политикой.

- Мы разгласили массу секретной информации. Точнее – разгласил я, а отдуваться за все пришлось Лорду Вейдеру. Так что я ему, скорее, обязан, чем наоборот...

- Разгласили информацию? Линнард, я в шоке! – Мотма демонстративно округлила глаза, хотя любопытство было отнюдь не наигранным. – Сложно представить себе Вейдера, нарушающего закон.

- Думаю, он вас еще удивит, – хмыкнул врач. – Советую на досуге спросить у Милорда, не предавал ли он Империю.

- Уже спросила, – частью рассудка Мон не могла не поразиться, в какую странную плоскость катится разговор. – Он ответил, что нет.

- Что, именно так и спросили?

- Ну, – Мотма задумалась, вспоминая разговор, – не совсем. Вопрос звучал: «Вы не предадите Императора?».

- Вот! Ошибка во времени, кроме того, Владыка лично, и Империя, как режим – понятия различные. Учитесь правильно задавать вопросы, сенатор. В моей профессии это важно, как не в одной другой.

- Хорошо, начну тренироваться. Что за сведения вы разгласили, – Мон усмехнулась: – Или, это секрет?

- Секрет, известный всей Галактике! Это были медицинские карты персонала «Звезды Смерти».

- Что??? Линнард, во имя Силы – зачем вам это понадобилось? Помимо медицинской тайны и прочих вещей – это ведь информация по секретному объекту!

- Поправочка – БЫВШЕМУ секретному объекту. А медицинская тайна не распространяется на покойников.

- Доктор, я не понимаю, о каких покойниках вы говорите?

- О тех полутора миллионах глупцов, что служили на станции, – Линнард кивнул в сторону терминала. Забыв ледяное достоинство, Мон подбежала к консоли и вошла в Галактик Веб. Доступ не был блокирован, и через минуту смертельно бледная сенатор сползла на пол в глубоком обмороке. Зейн Линнард лишь сокрушенно покачал головой и начал настраивать диагностическую аппаратуру. Похоже, мед обследование, служившее вывеской для беседы, все же состоится.

Люк Скайуокер был несколько часов на звездном разрушителе и уже дошел до состояния полной прострации. Предел, после которого перестаешь удивляться и щипать себя за рукав, был пройден после приземления шаттла в главном ангаре «Девастатора». Необычное воодушевление, ощущение того, что жизнь круто повернула, сменилось тревогой. Он был готов ко всему. Но не к почетному построению, которое встречало их, не к тому, что офицеры будут замирать и отдавать честь Вейдеру. Первоначальное мнение о статусе попечителя приходилось пересматривать. Друг Энекина, видимо, был главным и тут. Примерив новую форму (военная, но без знаков различия) Люк в очередной раз пожалел об Академии. Ему здесь нравилось. Нравился образцовый порядок вокруг, подтянутые и немногословные офицеры, так отличающиеся от татуинских обывателей. Даже он сам в новой одежде нравился себе намного больше. Уже не фермер из Анкорхэда, а вполне приличный юноша, почти столичный: пока молчит. И Люк это прекрасно сознавал.

М-да: как ни крути, а единственный объект, который Скайуокеру НЕ нравился, звался Дартом Вейдером. Краткое, но эмоциональное общение с опекуном разрушило былую неприязнь: и все. «Друг Энекина желает добра, но отказывается подпускать его близко», – вот, вкратце, финал этого общения. Вейдер казался Люку человеком вроде и не плохим, но здорово себе на уме, а это почти исключает доверие.