Последнее приключение странника

Я пробыл несколько дней в ваших краях, но никто об этом не знал. Я собирался подарить вашей маме свой экземпляр “Илиады” и “Одиссеи”. Я уезжаю очень далеко, туда, где эта книга мне не понадобится. Пусть она хранится у нее, в безопасности, и не исключено, что однажды перейдет вам. Если вы захотите. Это единственное, что я могу оставить вам на память обо мне.

Вы очень красивые, просто великолепные. Меня пугает ваша красота, она меня всегда пугала. Я наблюдал за вами, проходил совсем рядом, слышал ваши голоса. Вы меня не видели и не узнали. Вы забыли меня, и это прекрасно. Только этого я и добивался. У вас нет никакого повода скучать по мне, продолжайте жить без меня, будьте счастливы без меня, это лучшее, что может с вами случиться.

Я не отец и уж точно не папа. Никогда им не был ине в состоянии им быть.

Зато ваша мать – самая прекрасная мама.

Я просто человек, который до безумия любил женщину, вот и все.

Я ухожу далеко, но с мыслью, что я все же сделал ей подарок – подарил три ваши жизни.

Иван

Зб Гари

ЧЕРЕЗ ДВА ГОДА

Море всегда хранило мне верность, ни разу не предало меня. Оно выкидывало фортели, пугало меня, но мы всегда мирились. Сорок один год это была наша и только наша любовь, одна на двоих, но я всегда мечтал разделить ее с кем-то близким.

Сегодня и последние два года я живу в сбывшейся мечте.

Во сне наяву.

И я наслаждаюсь своим сном, как он того заслуживает, потому что мы пришли в него издалека.

Я не двигался и любовался Улиссом, Лу и Мило, счастливыми и прекрасными, разгуливающими в глубине нашего прохладного бретонского моря. Теперь мы команда, спаянная группа ныряльщиков. Мы защищаем друг друга. Вместе исследуем морскую пучину. И вместе развлекаемся.

Мило – выдающийся маленький ныряльщик. Будущий водолаз. Он по-прежнему мечтает стать рыбой, как я. И он явно лучше меня в его возрасте. Мило колышется в воде, кружится, сбегает от моего наблюдения, но никогда не подвергает себя опасности. Он легче всех пережил жуткие месяцы, последовавшие за гибелью Ивана. Его радость жизни стала еще более бурной, чем раньше. Он с трудом вникает в то, о чем мы ему толкуем. Воспоминания об отце у него отсутствуют. Он никогда не ждал его возвращения, поэтому для него мало что изменилось. Он грустит из-за сгоревшей “Одиссеи” и в особенности из-за брата с сестрой: догадывается, что они чем-то огорчены и стали какими-то не такими. Но для Мило мы все вместе, впятером – единое целое, и это самое главное.

Я посмотрел на Улисса. На глубине он ведет себя очень спокойно. Наблюдает, никуда не торопится, наслаждается каждой минутой, проведенной под водой, и при этом с любовью приглядывает за каждым из нас, готовый в любой момент прийти на помощь. Смерть отца сделала его взрослым мужчиной. На первых порах он замкнулся в глухом молчании – достаточно пугающем, надо заметить, – и неотрывно следил за нами. Эрин, Лу и Мило с трудом выносили его тревожные взгляды и бесконечные вопросы о том, что они делают, куда идут. В конце концов я увез его на выходные к моим родителям, чтобы выдернуть из повседневной рутины, забрать подальше от матери, брата и сестры. Он был болен своим беспокойством за близких. Нам пришлось силой усадить его в машину. Всю дорогу он еле сдерживался и без конца твердил, что мы не должны были оставлять их одних, без нас. Отца и брата я заранее предупредил. Стоило нам приехать, они заставили его работать как каторжного. Ему было ужасно тяжело, с него градом катил пот, он стискивал челюсти, боролся с собой и с нами, а я запрещал себе вмешиваться, успокаивать его, утешать и защищать. И Улисс сдался. Он расшвырял все, что попалось под руку, и закричал о своем горе, ужасе и смятении. Мои родные тихо удалились. Я обнял его. Он долго-долго молотил кулаками по моей груди, а потом обмяк и горько зарыдал, изливая все свои слезы. Он умолял меня никогда не бросать его. Я твердо ему это пообещал. После этого Улисс становился спокойнее с каждым днем. Мы никогда не обсуждали с ним этот эпизод.