Последнее приключение странника

Я существовал в параллельном пространстве. В дороге я поспал, но все равно перелет тянулся бесконечно долго, и я сильно устал. У меня все болело, мой стареющий скелет стал хуже переносить дискомфорт самолета. И до чего я в итоге докатился? Я мог бы очутиться где угодно, в любом гостиничном номере, в любом городе любой страны, но нигде бы не ощутил себя на своем месте. Я наверняка дошел до полного отчаяния, если купил эту студию, прилепившуюся к аэропорту. Я тогда ни о чем не задумывался. Меня не устраивало, что деньги, полученные от продажи жилища, которое я делил с Луизой, бесполезно лежат в банке, к тому же у меня не было угла, где приткнуться в случае редкой необходимости. Родители, брат и сестра предлагали оставить вещи у них и, когда понадобится, ночевать в их доме, но я отказался. Я уже был не в том возрасте и слишком гордым, чтобы мириться с опустошенностью и растерянностью после развода и признания своего бесплодия. Поэтому меня интересовал только практический аспект. Требовалось жилье, где я буду изредка ночевать и хранить четыре коробки с официальными документами и старым снаряжением. Моим портом приписки оставалась Франция и аэропорт Руасси в особенности. Проблема была улажена. У этого псевдорешения нашлось единственное последствие: оно еще глубже утопило меня. Ускорило мое бегство от реальности. Мое бегство. Мне очень не понравилась одна из последних фраз Луизы на корабле: “Ты сбежишь, ты всегда сбегал”. В ответ я, безусловно, сказал правду, но только часть правды: меня в той нашей жизни ничто не удерживало от бегства, а она не сумела или не захотела это сделать. Но дал ли я ей шанс? Что ж, тут не поспоришь: она надавила на больное место, привлекла внимание к самой сути моего бытия. Однако к этому моменту у меня было твердое намерение все изменить. Меня ждала гигантская стройплощадка. Я должен вернуться в мир. Туда, где обитают человеческие существа. Меня как будто ударило электрическим током. И речи быть не может о том, чтобы день за днем гнить здесь в ожидании какой-нибудь хорошей новости, которая никогда не придет.

Сперва нужно было оповестить кое-кого о своем приезде. Пусть станет известно, где я нахожусь. Я больше не желал оставаться размытым пятнышком на глобусе. Никто никогда не знал, где я. Получалось, что я вроде бы не существую, что я какой-то абстрактный объект. Никто не мог привязать меня к конкретному месту на карте, к четко определенной точке мира, меня носило туда и сюда. Но кто станет думать обо мне, не представляя, в каком географическом пункте я нахожусь? Это ощущение давило на меня все невыносимее, еще немного, и я начну задыхаться. Я схватил телефон.

– Алло!

– Добрый вечер, мама.

Повисла тишина. Она тянулась и тянулась.

– Гари… Это ты, Гари?

– Да.

– С тобой что-то стряслось? – У нее прервалось дыхание.

Сегодня не Рождество и не день ее рождения. То есть, если я объявился, это должно объясняться либо какой-то драмой, либо несчастным случаем. До меня донесся грубый голос отца.

– Нет, вовсе нет, не беспокойтесь. Я позвонил, чтобы услышать твой голос и сообщить вам, что приехал.

Новая пауза.

– Куда приехал? Ты где?

– В Париже, я только что прилетел с Реюньона.

– А-а-а… Мы считали, ты в Таиланде.

Вот о том и речь. Я был как будто везде и нигде.

– Неважно, но я здесь и…

– Когда ты уезжаешь?

– Дело как раз в том, что я никуда не уезжаю и собираюсь с вами повидаться.

Это вырвалось у меня само собой, и я вдруг понял, что действительно хочу этого.

Мама снова замолчала.

– Это правда? Но когда ты появишься? Я предупрежу твоих брата и сестру! Ну то есть… Если ты хочешь их увидеть. Или лучше сам им сообщи… если надумаешь… И не сомневайся, они обрадуются.

Ее дрожащий, неуверенный и осторожный голос вогнал меня в краску. Моя собственная мать колебалась, подбирая слова в разговоре со мной, и виноват в этом был только я сам.

– Я появлюсь через несколько дней. Перезвоню вам и свяжусь с Артуром и Соней.

– Мы безумно рады, что встретимся с тобой. Но, скажи, у тебя все хорошо? Все действительно в порядке?

– Да… ну ладно…

Что еще ей ответить? И как? Не стоит требовать от меня слишком многого. Скорее всего, она почувствовала, что я исчерпал свои возможности.

– Целую тебя, дорогой мой. Будем ждать твоего звонка.

– Целую тебя, мама. И поцелуй от меня папу.

У меня бы ушло меньше энергии, карабкайся я на горную вершину, но меня немного порадовало, что я услышал мамин голос. Оставалось привыкнуть к мысли, что надо будет провести с ними несколько дней, и это тоже было нелегко. Я сварил крепкий кофе, достал ноутбук и поставил перед диваном ящик, призванный заменить столик. Всю ночь я рассылал электронные письма и сообщения своим знакомым, у которых могли быть заказы во Франции, желательно на максимально длительный срок. Я не собирался снова лететь на другой конец света. С этим покончено. Иначе я опять затеряюсь невесть где без надежды выбраться.

Три дня спустя зазвонил телефон. Это был парень, с которым я когда-то работал на строительстве плотин. Новости распространились быстро. Я ему не писал, поскольку слишком часто подводил его.