Последнее приключение странника

Я не отрываясь всматривался в нее, а она мне робко улыбалась. Что она подумала, когда я только что, сам того не желая, возвел между нами барьер, который сегодня уже не сломать? Тот, кем я был совсем недавно, сбежал бы со всех ног, скрылся где-нибудь далеко-далеко, целиком и полностью ушел в работу, уговорив себя, что она и есть его жизнь и что он не имеет права на счастье. Он бы снова спрятался под водой от мира и от людей. Отказался бы противостоять превратностям судьбы. Не стал бы сражаться с образом Ивана в сердце и сознании Эрин. Но после того, что она подарила мне в последние два часа, я не уйду в тень. Иван испортил момент, но это не страшно, я создам другие. Он в конце концов устанет от моего молчания.

Так что я уже был готов ответить на ее улыбку.

– Ну вот ты и добралась до своей гавани… Вручаю тебя твоим детям.

Она слабо кивнула, соглашаясь.

– Как, по-твоему, скоро Дус снова придет на набережную? – весело спросил я.

– С большой вероятностью, – хихикнула она.

Мне нужно было уйти, расстаться с ней. Всего на несколько часов, но они уже казались нескончаемыми.

– Я пойду, – прошептала Эрин.

Она приблизилась ко мне, поднялась на цыпочки, положила ладонь мне на грудь и поцеловала в щеку. Я чуть наклонил голову к ней, наши лбы соприкоснулись, наши взгляды встретились. Как же больно было сопротивляться искушению. Она глубоко вздохнула и отошла от меня. Еще не время.

– Спокойной ночи, Гари.

Она направилась к двери дома, а я до последнего мгновения наслаждался ее присутствием. Она в последний раз взглянула на меня, и я прошептал: “Спокойной ночи”.

Улыбка так и не покинула мое лицо, пока я шел домой. А что, если у меня появился второй шанс? Я не собирался его загубить. Для этого я обязан был раз и навсегда донести свое решение до Ивана. Он должен забыть обо мне, от меня он не дождется никакой информации об Эрин, если она сама об этом не попросит. Я достал свой мобильный, готовясь потребовать, чтобы он оставил меня в покое. До того как набрать номер, я прослушал его сообщение: “Ты полное дерьмо… Я считал тебя надежным чуваком, доверял тебе, держал за друга, но на тебя нельзя положиться. Если мы когда-нибудь окажемся рядом, не вздумай подойти ко мне, потому что я сотру тебя в порошок. Забудь обо мне. Удали мой номер телефона. Я тебя больше не знаю”. Его оскорбления были мне по барабану, сколько бы он ни кипятился, мне было плевать. Он покинул мою жизнь, окончательно и по собственному почину, мне даже не пришлось его об этом просить. Его прежнее присутствие рядом со мной не имело для меня большого значения. Главное, что он не отравит другие моменты, проведенные с Эрин. Они останутся для него тайной. Но я все же сохраню его номер – вдруг Улисс или Лу захотят связаться с ним.

И теперь я свободен. Свободен любить ее. И свободен сделать так, чтобы она забыла все то зло, которое он ей причинил.

16 Эрин

Никто меня не будил, я сама проснулась, закуталась в простыни и наслаждалась мягкостью и теплом ткани на своей коже. Я чувствовала себя и довольной, и одновременно взбудораженной. Я погрузилась в воспоминания о вчерашнем вечере – волшебном, пьянящем, пугающем. Я была живой. Была женщиной. Женщиной, на которую смотрит мужчина. Я позволила мужчине смотреть на меня и приблизиться ко мне. Я восстановила свои прежние жесты, поведение, мимику. Я перестала что-либо контролировать. Впрочем, вряд ли такая идея вообще посещала меня. Когда Улисс и Лу объявили, что ходили к Гари, я стала надеяться, что он придет ко мне. Я ждала знака, который бы оправдал мою неспособность забыть его. Как только он вошел в “Одиссею”, мое сердце забилось быстрее. Нежность, прозвучавшая в его голосе, когда он рассказывал о детях, побудила меня ослабить бдительность. Благоразумие и защитная стена, возведенная за все годы, куда-то подевались. Потребность позволить себе увлечься смела все. И Гари откликнулся. Игра в соблазнение, которую мы с ним вели, намеки, фразы скороговоркой, взгляды настойчивые и взгляды, которые раздевают, приводили меня в восторг. Тело просыпалось с каждой минутой. Я закрывала глаза, и тут же всплывали его растрепанные волосы, в которые я бы с удовольствием запустила пальцы, его ладони, меченые солнцем и морем, которые было бы здорово ощутить на своем теле, руки, в объятия которых я бы охотно попала, гипнотизирующая улыбка, уголок его рта, приподнимающийся, когда он смущался или веселился. Меня завораживало заново открываемое желание. Я убедила себя в том, что никогда ничье тело его не вызовет, меня не потянет приласкать кого-то, полюбить, быть любимой. Когда в последний раз меня обнимал мужчина, сразу после этого он покинул меня. Такое трудно забыть. Все семь лет, прошедшие с тех пор, секс рифмовался у меня с надвигающимся несчастьем, а еще раньше был синонимом грубости. Неудивительно, что мое тело постепенно угасало. Между физической любовью и разрушительной, грозной, недолговечной и болезненной страстью был раз и навсегда поставлен знак равенства.

И вот вчерашним вечером я вдруг открыла, что тело мужчины может призывать мое.