Последнее пророчество Эллады (СИ)

— Ну, я же не заставляю тащить его на ложе! Придумай что-нибудь! Поругайся с ним, например!

Она пошла к озеру, не слушая ворчанье сестры, и вскоре оно стихло за спиной.

За двумя большими ивами начинался пологий спуск к воде. Персефона сняла сандалии, и остывший песок щекотал босые ноги.

Безмятежно-чёрная гладь воды, чуть подсвеченная узкой тенью колесницы Селены, навевала приятные мысли об отдыхе и покое. Персефона набрала воду в пригоршню и поднесла к лицу. Минта была права, когда почувствовала воду из Леты. Тут её было не больше кувшина, но даже это ничтожно малое количество превратило озеро в западню.

В такой концентрации вода из Леты не лишала памяти, не погружала в забытье — о нет, она всего лишь дарила ощущение покоя. Но как, должно быть, тяжело было выбраться из этих ласковых объятий!

Озеро было идеальной ловушкой.

И для ловушки уже нашлась добыча.

Чьи это волосы серебрятся под светом Селены? Это Аид гребёт от одного берега к другому. Кто знает, почему он не почувствовал тонкий аромат забвения? Устал, измотался, задумался? А, может, когда он решил окунуться в воду, озеро ещё не было отравлено? Возможно, он даже заметил мелькнувшую тень с медным кувшином, но уже было поздно?

Владыку уже захватило сладкое, убаюкивающее забытьё, кричи — не докричишься. Но Персефона ещё могла сама нырнуть в воду — найти его там, позвать, забрать на поверхность. Главное — не забыться в озере вместе с ним, а то кого-то ждет приятный сюрприз в лице двух пропавших богов.

Нет-нет, не сегодня.

Этой ночью Персефона не хотела делать подарки.

Она глубоко вздохнула и сняла одежду, чтобы не тянула ко дну. Плавно шагнула в воду: берег оказался пологим, а вода была теплой, как будто впитала в себя лучи полуденного солнца и ещё не успела остыть.

Персефона зашла в воду по плечи, нырнула, оттолкнулась ото дна и вынырнула посреди чёрной глади.

Она и не представляла, что это может быть так восхитительно.

Тёплая вода легко держала её тело у поверхности; ласковые волны смыли напряжение, в голове не осталось ни одной мысли; царица расслабилась, перевернулась на спину, изучая далёкие звёзды на бархатном покрывале небосвода.

Во всём мире не осталось ничего, что могло её беспокоить.

Поодаль плеснуло водой, и Персефона повернулась к Аиду. Его мокрые пепельные волосы серебрились в лунном свете, а лицо было спокойно. Царица подплыла к нему, легонько коснулась запястья, поманила за собой на мелководье. Он поплыл, не задавая вопросов, и хорошо, потому, что, спроси кто-нибудь Персефону, а зачем он сейчас ей нужен, она, наверно, не нашла бы, что ответить.

Но он был нужен, опредёленно, нужен. Зачем-то.

Нащупав ногами песок, царица остановилась. Обернулась. Аид стоял в двух шагах, по грудь в непрозрачной тёмной воде, и смотрел на неё. Мокрые волосы обрамляли его лицо, в глазах — тёмных, темнее ночи, темнее воды из Леты — застыл вопрос.

Персефона шагнула к нему, положила руки ему на плечи. Одной рукой он собрал в горсть её мокрые волосы, другой — медленно провел по щеке. Прикосновение его прохладных пальцев, дразнящее ощущение капель воды на коже на мгновение вырвало её из-под власти Леты.

Персефона заглянула ему в глаза. Она хотела провалиться в тёмную бездну, снова забыться… но они оказались удивительно-ясными — словно и не было этого дурманящего озера, и тонкие пальцы Владыки не касались её щеки, и даже совсем не путались в волосах.

— Ну вот нахрена этому идиоту Аресу такая жена? — прошептал Аид, чуть наклонив голову. — Пусть любит кентавра Хирона, придурок.

Чары озера спали в одно мгновение. Капелька Леты перестала бормотать о покое.

Царица, наверно, должна была ощутить облегчение, но оно, даже если и было, как-то потерялось на фоне разочарования.

— Вообще-то кентавр Хирон с Пасифаей, — заметила она. — Она даже с Миносом развелась.

— Охренеть! — выдал Подземный царь, отпустив её волосы.

Дурман воды из Леты ещё мог тихо прокрасться в его сознание, опутать туманом расслабленности, подавить волю… но Персефона не дала ему ни единого шанса.

Глядя в глаза Аиду, она нанесла контрольный удар:

— А Минотавра они усыновили!

— Куда катится мир?! — взвыл бывший царь, и, тряхнув головой, посмотрел в сторону берега.

И безграничное чёрное озеро вдруг обрело берега, и ночь снова наполнилась плеском и шорохами, и Персефона ощутила, что стоит по горло в воде, одетая в одно гранатовое колье, и где-то там, в несчастном Подземном мире, должно быть, икает Арес. И икать ему ещё долго, потому, что гадкий Аид — такого точно мало прибить — вознамерился выбраться на берег.

— Что Афродита? — нетерпеливо спросил Аид, пока они шли к берегу.

— Ни в какую. Говорит, это естественная, природная любовь, — скривилась Персефона.

— Ну, учитывая, что перед этим Пасифая соблазнила быка…

— Вот там точно была какая-то тёмная история с участием не то Посейдона, не то Афродиты, — фыркнула царица, наблюдая, как он ищет на берегу свою одежду. Она-то оделась сразу, как они вышли из озера. — Да наколдуй уже. Думаю, ты ничего не найдешь. И потом, мы спешим.

— Почему? — не понял Аид.