Последнее прощай

Анна была бы рада посвятить своему тексту больше двух минут, отпущенных Гейл, потому что, глядя на пустой листочек искусственного пергамента (для Гейл не существовало полумер), она никак не могла собрать мысли в кучу. Она тупо смотрела на него, в оставшиеся десять секунд нацарапала: «Я тебя люблю» – и поспешила запихнуть бумажку в бутылку. Искренне. Но не очень-то красноречиво. Да и не похоже на то «прощай», мысли о котором не давали ей покоя. Как с таким можно торопить?

После они отправились к следующей остановке, знаменательной для всех, кроме Анны и Терезы, беременной уже пятый месяц, которая безропотной утицей переваливалась с одного холма на другой. На ее фоне любые возражения Анны были бы крайне неуместны.

Отрешившись от голоса свекрови, точно он был частью окружавшего шума, подобно воплям чаек, она попыталась отыскать в своем сердце то укромное местечко, где могла бы поговорить со Спенсером, высказать ему то, что собиралась. Она уже было настроилась, как вдруг Гейл хлопнула в ладоши и объявила:

– Ну что ж, думаю, настало время самого важного момента этого дня, того, зачем мы решили прийти сюда в этом году… Ричард, сумка у тебя?

Ричард, который с самого прибытия едва ли сказал хоть слово, кивнул. Внимание Анны снова привлекла холщовая сумка-шоппер в его руках. Он так и таскал ее всю дорогу. Так что же там было?

Он передал сумку Гейл, та запустила руки внутрь и с благоговейным видом вынула оттуда небольшую оловянную урну. Ту, что с крышечкой. Ту, что используют для…

Нет. Не может этого быть.

– Так. Когда кончится отлив, мы выйдем на берег, – объяснила Гейл, – и тогда Ричард и Скотт смогут развеять прах над морем.

Прах?

Анна решила, что, должно быть, ослышалась, хоть урна в руках Гейл и говорила об обратном, но она не успела об этом подумать, потому что Гейл добавила:

– Это ведь подходящее место, правда? – Гейл обвела всех взглядом, встречая согласные бормотания и кивки. – Будь у него выбор, он бы и сам предпочел оказаться здесь.

С этими словами она перевела взгляд на Анну.

– Прах? – едва слышно повторила Анна единственное слово, крутившееся теперь в голове.

Гейл кивнула.

– Прах Спенсера?

Тереза беспокойно взглянула на свекровь, затем на своего мужа. Скотт был занят разглядыванием забытого в песке пластмассового совочка и, судя по всему, не горел желанием поднимать глаза.

– Да, – чуть приосанившись, подтвердила Гейл.

– Но ведь прах Спенсера хранится в саду памяти крематория!

– Твоя половина – да, – ничуть не смутилась Гейл, – наша половина здесь… – она мягко похлопала по урне, – и мы собираемся развеять его в этом месте, где мой сын был больше всего счастлив и радостен.

Их половина?

Анна так и стояла с открытым ртом, в то время как остальные члены семьи спускались вниз по склону дюны по направлению к пляжу. Они уносили с собой часть ее мужа. Часть, о существовании которой она и знать не знала!

Она мысленно вернулась в те туманные дни после роковой аварии, в то время, когда она едва ли могла что-то соображать. Многое из того, чем следовало заняться, на себя тогда взяли Ричард и Скотт: встречи с похоронным бюро, разбирательства с наследством. Они вполне могли, не предупредив ее, забрать часть праха себе, вот только зачем? И почему это скрыли от нее?

А может, они все же обсудили это с ней. Спроси они, что она думает, если пригласить на похороны циркачей и розовых слонов, она наверняка могла ответить: «Хорошо… как хотите…»

Остальные тем временем успели спуститься с дюны и уже почти скрылись из виду. Анна пустилась вдогонку, но протоптанный песок начал скользить, пересыпаясь и увлекая ее за собой. Напоминало попытку подняться по нисходящему эскалатору. Она заставила себя на мгновение остановиться, перевести дыхание, затем, чуть сменив траекторию и стараясь ставить одну ногу четко перед другой, наконец дошла до самого верха дюны.

Там она обнаружила дожидавшуюся ее Терезу, и они вместе продолжили шагать, не спуская глаз с видневшихся вдалеке остальных членов семьи Барри. Камбер-Сэндс был из числа тех мелководных пляжей, которые отлично годятся для летних семейных выездов, потому что во время отлива море мельчает по самый горизонт, оставляя за собой небольшие прогретые солнцем лужицы, в которых могут плескаться детишки. Однако в такой день, как сегодня, отлив предвещал им долгую и ветреную прогулку к волнам.

– Ты правда не знала? – осведомилась Тереза, пока они догоняли остальных.

Анна покачала головой.

– Вот свинья, – пробормотала Тереза.

Анна бросила на нее удивленный взгляд. Она ни разу не видела и не слышала ни одного намека на то, чтобы ее невестка делала что-то, противоречившее линии партии, и это замечание было ей по душе. Даже очень.

Сегодня Гейл в самом деле вела себя по-свински. Анна с этим уже смирилась, перестав обращать внимание на все эти колкости и резкости в попытках быть той невесткой, какой бы ее хотел видеть Спенсер, – доброй и отзывчивой, снисходительной к печалям других женщин, – однако в последние полчаса стало предельно ясно, что это была игра в одни ворота.