Последнее путешествие полковника Фосетта

Индеец огляделся и после минутного колебания направился ко мне. Вынув из головы желтое перо арара, он в знак дружбы положил его к моим ногам. Я протянул ему свою трубку. Индеец присел на корточки и деловито, будто делал это всю жизнь, набил мой вересковый бройер табаком. Покурив, он передал трубку мне. Я сделал несколько затяжек и отдал трубку Мануэлу.

- Здесь очень плохие места, - сказал индеец. - Я проведу ночь с вами. Я кивнул головой.

- Как ты попал сюда? - спросил Энрико.

- Я иду в Диауарум. К миссионеру.

- Тебе нужны лекарства? - не отставал от него Энрико.

Индеец не ответил. Положив свое первобытное оружие подальше от огня, он застыл, похожий на языческого кумира.

- Так зачем тебе нужен миссионер?

- Оставь его в покое, Энрико, - сказал я. - Какое нам, собственно, до этого дело.

- Мигели[27] ищут пропавших англичан? - спросил тхукахаме.

- Откуда ты знаешь?! - воскликнул я удивленно и, пожалуй, даже немного испуганно.

- От ваура. Ты был в гостях в их деревне на реке Ферру.

- Ах, вон оно что!

Я действительно несколько месяцев назад посетил деревню вауру, представлявшую собой десяток свайных хижин, крытых побуревшими на солнце пальмовыми листьями Скрытая в зарослях пеки, деревушка приютилась на стрелке Ронуру и Ферру. Как и всюду, где только бывал, я расспрашивал там о полковнике Фосетте и его спутниках. Оказывается, весть об этом невидимый индейский телеграф разнес по всей Шингу.

- Да, амиго, я ищу троих инглези, пропавших много лун назад.

- Они твои родственники?

- Нет. Но они большие люди, и мой народ интересуется их судьбой. Ты знаешь что-нибудь о них?

- Я много слышал о старом Мигеле и его сыновьях.

- У Мигеля был только один сын. Другой просто друг.

Индеец кивнул головой и чуть подвинулся от огня.

- Что же ты слышал о них?

- Многое. Журуна и кайяби говорят, что мигели попали в плен к диким племенам.

- Какие это племена?

- Мы называем их люди. Они живут к югу от тех мест, где живет мое племя.

- Это племя не морсего?

- Нет. Морсего - это совсем дикое племя. Люди - совсем другое племя.

- М-да… Ну ладно. Больше ты ничего не знаешь о пропавших белых?

- Знаю еще то, что рассказывал мне отец, который узнал об этом от брата своей жены.

- Что же он тебе рассказывал?

- Это долгая история. Я хочу сперва чего-нибудь поесть.

Я дал ему сушеной говядины и несколько кейжу. Он с достоинством принял еду. Спокойно и неторопливо съел все без остатка и спросил чего-нибудь выпить.

- У нас нет ни касавы, ни чичи, есть одна качаса. Но я дам тебе ее только после того, как ты расскажешь все, что знаешь. Дела нужно вести на светлую голову, не затуманенную качасой.

Он согласно кивнул. Потом встал и бесшумно исчез в темноте, я даже не услышал шороха листьев. Я был очень удивлен и подумал было, что индеец рассердился за мой отказ дать водку. Вернулся он так же внезапно и тихо. В руках у него было несколько молодых побегов капустной пальмы асаи, из которой бразильеро готовят свое излюбленное пальмито. Молча опустившись на свое место, он начал жевать побеги. Потом накрошил табачных листьев в трубку и, подцепив крохотный уголек, закурил.

- Вот что рассказывал мне отец, слышавший эту историю от старшего брата своей первой жены, - начал медлительное и зыбкое, как табачный дым, повествование тхукахаме.

Легенда о стеклянной стране и серебряном звере.

Там, где Манисауа-Миссу вливается в могучую Шингу, есть небольшой водопад. Среди черных скользких камней растут самые большие орхидеи, вечно купающиеся в туманной пыли водопада. Воздух там всегда влажный и горячий, но свежий, как дыхание грозы. Мутная Манисауа-Миссу несет к водопаду древесные стволы и зеленые острова перепутанных лианами кустарников, цветущие ветки и

мертвых крокодилов, огромные листья Царицы кувшинок.[28] Все это собирается у черных камней, нагромождается друг на друга, скрепляется речным илом. Так образуется завал, заставляющий Манисауа-Миссу искать обходные пути в Шингу. Только в сезон дождей, когда реки выходят из берегов, Манисауа-Миссу собирается с силами, приподнимает завал и обрушивает его в кипящую Шингу. А так она весь год пробирается в Шингу по обходным путям, через бескрайные непролазные болота.

В один из таких обходных ручьев и затянуло однажды бальсовый плот с тремя караиба. Течение несло плот по темной, как чай йерба-мате, воде, крутило его, не давая караиба пристать к берегу. Да и берегов-то не было. Ручей рассекал на две бескрайные половины зловонное болото. Вокруг по течению неслись змеи, подняв над водой треугольные лакированные головы, и крокодилы, и черепахи, и большие броненосцы качикамо. Но никого из них нельзя было поймать, так быстро несло плот. Только змеи иногда сами залезали на бальсу погреться на солнце. Но караиба не радовались змеям и не хотели брать их себе в пищу. Они сбрасывали их прикладами обратно в воду, и змеи плыли дальше.